Чистая правда, кстати…

– И она не прошла назначенное мной испытание.

А вот это правда лишь наполовину!

– Я сказал ей, что она не прошла испытание, и Колючка взбунтовалась и убила Эдвала.

Бранд поморгал. А вот это как бы и не ложь, но и не правда же! Хуннан покачал головой, и седая борода помоталась туда-сюда:

– Так я потерял двоих учеников.

– Осторожнее нужно быть, – пожурил его отец Ярви.

Наставник воинов сжал кулаки, но королева Лайтлин заговорила первой – и ему пришлось смолчать.

– И каково же наказание за подобное убийство?

– Преступника должно раздавить камнями, моя королева.

Служитель говорил очень спокойно, словно бы речь шла о том, чтобы раздавить жука. А не человека – причем человека, которого Бранд знал всю свою жизнь. И столько же ненавидел, но все равно, нельзя же так!

– Кто скажет слово в защиту Колючки Бату? – громовым голосом возгласил король.

Эхо его голоса улеглось, и в Божьем зале повисла гробовая тишина. Вот, Бранд, пришло время сказать правду! Сотворить добро! Чтобы пребывать в свете! Бранд оглядел толпу, невысказанное щекотало губы… И тут он увидел, как стоит и улыбается Раук. Увидел Сордафа – с каменной толстой мордой. Они стояли и… молчали. Вообще ничего не говорили.

И тогда Бранд промолчал тоже.

– Тяжко обрекать на смерть человека в столь юном возрасте.

И Атиль поднялся с Черного престола. Зазвенели кольчуги, зашелестели юбки – подданные короля опускались на колени. Только королева осталась стоять.

– Но мы не можем пренебречь исполнением долга только потому, что это причиняет нам боль.

Отец Ярви низко поклонился.

– Я распоряжусь о справедливой, положенной по закону каре за этот поступок.

Атиль протянул руку Лайтлин, и они пошли вниз по ступеням. Участь Колючки Бату решена – ей предстоит умереть под камнями…

Бранд стоял и смотрел, не веря своим глазам. Его даже замутило. Как же так? Он ведь думал, что кто-нибудь из парней обязательно расскажет, как было дело, – они же честные ребята! Или Хуннан честно доложит: так, мол, и так. Ведь он же уважаемый наставник! А король с королевой вызнают всю правду, потому как они мудры и праведны! И боги! Они ж не дозволят случиться вопиющей несправедливости! Кто-нибудь что-нибудь обязательно сделает!..

А может, все они стояли и ждали, что кто-то первым скажет и все сделает как надо. Так же, как он стоял и ждал.

Король шел с очень прямой спиной, обнаженный меч покоился у него на руках подобно младенцу. Атиль смотрел прямо перед собой холодными серыми ледяными глазами. Королева едва заметно кивала то одному, то другому человеку в толпе, а иногда и удостаивала кого-то словом – и тогда все понимали, что этот кто-то пользуется благоволением королевы и вскоре придет к ней на монетный двор с важным и тайным делом. И они приближались к месту, где стоял Бранд, подходили все ближе и ближе…

Сердце бешено колотилось. Бранд открыл было рот, королева на мгновение обратила на него вмораживающий в пол взгляд, и юноша, горя от стыда, опустил глаза и смолчал. Король с королевой прошли мимо.

Сестра всегда говорила: чего ты лезешь, тебе больше всех надо? И без тебя найдется кому порядок навести. Только вот сейчас выходило, что никого не нашлось. Только он и остался.

– Отец Ярви! – выкрикнул он – громче, чем следовало.

Служитель обернулся, и он хрипло – и уже гораздо тише – выдохнул:

– Мне нужно с вами поговорить.

– О чем же, Бранд?

Тут он запнулся и сильно удивился. Надо же, Ярви знает его имя, кто бы мог подумать…

– О Колючке.

Последовало долгое молчание. Служитель был старше Бранда всего-то на пару лет, и вообще он какой-то весь бледный, и лицом, и волосами, словно бы его постирали и на солнце выбелили, и худой, как щепка, как его ветром не сдувает, и рука эта еще покалеченная… Но все равно, под его взором Бранд весь скукожился – таким пронзительным холодом на него дохнуло.