Поллианна говорила и говорила. Тут она была в своей стихии. Она любила поговорить. И ей ни разу не пришло в голову, что есть что-либо странное, неразумное или даже не совсем приличное в таком откровенном изложении собственных мыслей или истории своей жизни совершенно незнакомому человеку на скамье в городском парке. Для нее все мужчины, женщины, дети были друзьями, будь то знакомые или незнакомые – и до сих пор она находила незнакомых ничуть не менее замечательными, чем знакомых, ведь в общении с ними всегда было что-то от тайны и приключения – пока они из незнакомых превращались в знакомых. Поэтому-то так откровенно и беседовала она с сидевшей рядом девушкой о своем отце, о жизни в далеком городке на Западе, о переезде в Вермонт, о тете Полли. Она говорила о своих старых и новых друзьях и конечно же об игре. Об игре она рассказывала почти всегда и всем, рано или поздно. Игра стала, казалось, частью самого существа Поллианны, а потому было невозможно не говорить об этом. Что же до девушки, она почти не раскрывала рта, хотя в позе ее уже не было прежней апатии. Заметная перемена произошла во всем ее облике: пылающие щеки, сдвинутые брови, беспокойный взгляд, нервно сплетаемые и расплетаемые пальцы – все свидетельствовало о внутренней борьбе. Время от времени она с тревогой поглядывала на дорожку за спиной Поллианны и вдруг, бросив очередной такой взгляд, схватила девочку за руку.

– Послушай, детка, побудь со мной еще минутку! Не уходи, слышишь? Оставайся на месте. Вот идет человек, которого я знаю, но что бы он ни говорил, не обращай внимания и не уходи. Я останусь с тобой. Понимаешь?

Поллианна открыла рот от удивления и растерянности и, прежде чем смогла вымолвить хоть слово, увидела перед собой очень красивого молодого человека, остановившегося возле скамьи.

– Ах, вот вы где, – с любезной улыбкой обратился он к собеседнице Поллианны, приподняв шляпу. – Боюсь, мне придется начать с извинений – я немного опоздал.

– Ничего страшного, сэр, – торопливо отозвалась девушка. – Я… я решила не идти.

Молодой человек беспечно рассмеялся:

– Ну что вы, дорогая! Не будьте так суровы с человеком только из-за того, что он немного опоздал!

– Дело не в этом, – защищалась девушка, щеки ее пылали. – Я хочу сказать, что… я не пойду.

– Глупости! – Мужчина перестал улыбаться и заговорил резко: – Вчера вы обещали.

– Да, я знаю. Но я передумала. Я сказала моей маленькой подруге, что… я останусь с ней.

– Да, но если вам хочется пойти с этим милым молодым человеком… – начала было Поллианна, но тут же умолкла под взглядом, который бросила на нее девушка.

– Я уже сказала, что предпочитаю не ходить. И не пойду.

– Но скажите на милость, отчего такой неожиданный и крутой поворот? – спросил молодой человек. Лицо его исказилось и показалось Поллианне совсем не таким красивым, как прежде. – Вчера вы говорили…

– Я знаю, что говорила, – перебила его девушка возбужденно. – О, я и тогда понимала, что мне не следует этого делать… А теперь я понимаю это еще яснее. Вот и все. – И она отвернулась с решительным видом.

Но это было не все. Мужчина еще дважды обратился к ней. Сначала он уговаривал, потом заговорил с издевкой и злым выражением в глазах. Наконец он пробормотал что-то очень тихо и сердито – слов его Поллианна не поняла, повернулся на каблуках и зашагал прочь.

Девушка следила за ним взглядом, пока он не скрылся из вида, а тогда со вздохом облегчения положила дрожащую руку на плечо Поллианны:

– Спасибо, детка. Я думаю, что обязана тебе… большим, чем ты можешь предположить. До свидания!