Завершая «мозговой штурм», искуситель с Лубянки огласил последний по счету, но не по важности аргумент: в случае согласия Николая Владимировича, каждый из супругов будет получать по 200 долларов ежемесячно[1].
«Мы согласны», – скороговоркой произнесла Плевицкая, под столом толкнув коленкой сидящего рядом мужа. И тогда «Сильверстов» предложил супругам поставить подписи под следующим документом:
ПОДПИСКА
Настоящим обязуюсь перед Рабоче-Крестьянской Красной Армией Союза Советских Социалистических Республик выполнять все распоряжения связанных со мной представителей разведки Красной Армии безотносительно территории. За невыполнение мною настоящего обязательства отвечаю по военным законам СССР.
генерал-майор Николай Владимирович Скоблин
Надежда Васильевна Плевицкая-Скоблина
Париж, 10 сентября 1931 года
Свою миссию «Сильверстов» завершил, отработав Скоблину первое задание: в кабинете генерала Миллера, руководителя РОВС, установить подслушивающее устройство. Информацию с него будет «снимать» сотрудник ОГПУ Третьяков, который поселится на втором этаже, прямо над штаб-квартирой союза.
…Так по инициативе Артузова был создан едва ли не первый в истории советской внешней разведки агентурный тандем, который 7 лет снабжал Лубянку ценными сведениями.
Только за первые 4 года работы «Фермера» и «Фермерши» – псевдонимы Скоблина и Плевицкой – на основании полученной от них информации были обезврежены 17 боевиков, засланные РОВС в Советский Союз для совершения террористических актов; разгромлены 11 конспиративных квартир в Москве, Ленинграде и в Закавказье; предотвращено покушение на наркома иностранных дел СССР Литвинова М.М.; разоблачен агент-провокатор, который был подставлен французской разведкой и 11 месяцев снабжал ОГПУ «дезой».
Главная роль в тандеме принадлежала Скоблину, добытчику информации. Плевицкая копировала секретные документы, которые муж на часок заносил домой; писала агентурные сообщения; составляла шифровки для Центра; выполняла роль связника и обрабатывала тайники во время гастрольных поездок.
Глава пятая. Прощай, внешняя разведка!
Приступив к исполнению обязанностей начальника внешней разведки, Артузов, прежде всего, принялся расширять аппарат закордонных секретных источников. Действительно, в 1932–1933 годах в Германии удалось создать боеспособный «агентурный плацдарм». В качестве агента был завербован сотрудник гестапо Вилли Леман («Брайтенбах»), регулярно снабжавший берлинскую резидентуру ценнейшими сведениями. В частности, в середине 1930-х от него получены данные об испытании немцами неуправляемых ракет ФАУ-1.
К сотрудничеству с советской внешней разведкой в качестве агентов также привлечены Арвид Харнак («Корсиканец»), ставший позднее имперским советником в министерстве экономики Германии, и Харро Шульце-Бойзен («Старшина»), сотрудник разведывательного отдела люфтваффе.
В мае 1934 года, когда угроза гитлеровской агрессии стала реальностью и не исключалась возможность создания блока западных стран на антисоветской основе, Политбюро ЦК ВКП(б) по инициативе Сталина рассмотрело вопрос о координации деятельности военной и политической разведок.
В соответствии с принятым постановление, начальник внешней разведки Артузов был назначен по совместительству заместителем Разведывательного управления (РУ) РККА. Однако уже 21 мая 1935 года он был освобожден от обязанностей начальника ИНО и полностью сосредоточился на работе в военной разведке, которую тогда возглавлял Ян Карлович Берзин.
Перевод Артузова с поста начальника внешней (политической) разведки с понижением в должности в военную разведку явился следствием инцидента, фигурантом которого он стал четырьмя месяцами ранее.