Костенко вздохнул:

– Галочка, бардак в первую очередь отличает как раз порядок.

– У вашего поколения страсть к прямолинейным сталинским формулировкам, Владислав Романович.

– Увы. Хотя сейчас многие по нему вздыхают: алчут порядка.

– Пусть тогда добровольцы едут восстанавливать концлагеря.

– Зачем? Если что случится – будут косить из пулеметов… Учтут уроки прошлого: Иосиф Виссарионович оставил много свидетелей… Что-нибудь еще есть?

– Да. Вы просили поработать с «Волгой» летчика Аэрофлота Полякова… Так вот, его номер сворачивали инструментом с примесью такого же радиокосмического материала, который обнаружен на следах, оставленных шилом… На машине Полякова никто не ездил, это мы установили точно…

Костенко попросил Глинского узнать фамилии всех членов гаражного кооператива, адреса и телефоны, выяснить место жительства полковника Савицкого, который работал в расформированной группе по делу Федоровой.

– За один день?

– Надо бы… Пожалуйста…

– Попробую… Но – не обещаю.

Костенко устало потянулся. Слышимо захрустели суставы:

– Я – обрушусь… Телефон отключу на четыре часа… Если что-нибудь особенно срочное – приезжай…

…Глинский приехал через час: в морге опознали труп Людмилы Васильевны Груздевой, секретаря-машинистки кооператива «Заря»: сбита на небольшой скорости, обнаружен след от удара ребром ладони по шейному позвонку, который вызывает мгновенную потерю сознания…

– Сумочки, конечно, нет? – спросил Костенко.

– Само собой, – вздохнул Глинский.

– Размножьте ее фотографию – живой и убитой, – и отправляйте людей по всем ресторанам: кто ее видел? И – на бензоколонки… Да, да, – Костенко отчего-то рассердился, – могли подзаправиться, сбили-то ее не в Москве, правда?

– Оборотень вы, Владислав Романович… Возле Архангельского ее сбили…

– Там рядом есть ресторан?

– Да. Я туда сам махну.

– Бессмысленно. Работает банда профессионалов, они ее поили в другом месте… Впрочем, для страховки покажите, чем черт не шутит…

…Вахтер в министерстве довольно тщательно изучал пенсионную книжку Костенко, потом звонил куда-то (отделен толстым стеклом, ничего не слышно), после этого книжку вернул:

– Вы отставник… Не можем пропустить… Надо, чтоб пропуск спустили…

Костенко пошел в кабиночку, где были внутренние телефоны, нашел номер отдела редких сплавов. Ответила секретарь, голосочек тоненький, детский.

– Мне бы, солнышко, с вашим начальством поговорить…

– Во-первых, я вам не солнышко, а во-вторых, начальство занято.

Отбой.

«Мы – “самые-самые”! Нация великой культуры! Да ни в каком Таиланде так себя не позволят вести в офисе».

Костенко набрал номер еще раз:

– Простите, я только что звонил вам…

– Я ж русским языком ответила: идет совещание!

Отбой.

Костенко позвонил в партком, объяснился; пообещали спустить пропуск, ждал полчаса, позвонил еще раз. Девица озлобилась:

– Мы – режимное министерство! Сказала ждать – ждите.

– Я ждать не буду, а поеду в МВД и позвоню вашему министру по «кремлевке»! А вы из парткома уходите! Из-за таких, как вы, будут вешать коммунистов!

– Что-что?! Да вы…

Костенко яростно швырнул трубку на рычаг, распахнул дверь ногой (никакой вентиляции, весь покрылся потом), пошел к выходу. День потерян. Преступление. Решил было позвонить в первый отдел, но побоялся за сердце: а что, если и там такие же держиморды?

Возле милиционера (первый кордон), его окликнули:

– Где здесь Костенко?

– Я.

– Пропуск заказывали?

– Да.

– Оформляйтесь…

…Заместитель начальника отдела редких сплавов – рослый, широкоплечий человек с негритянской шевелюрой, хмуро выслушав Костенко, спросил: