Какую аналитическую модель можно применить для решения этой задачи? В данной статье мы предлагаем концептуальную схему (которая, безусловно, еще может быть конкретизирована и дополнена), в разработке которой следуем логике моделей трансформации политических систем в контексте массовой политики, предложенных С. Рокканом [Rokkan, 1999].

С. Роккан рассматривал два параллельных ряда процессов в европейских политических системах начиная с 1789 г.: во‐первых, шаги в институционализации формальной массовой демократии: создание гарантий для свободы организованной конкуренции, расширение франшизы, стандартизация тайного голосования, снижение порогов представительства, введение различных мер парламентского контроля над национальной исполнительной властью; во‐вторых, рост и стабилизацию организаций для мобилизации массовой поддержки через новые каналы, формирование и «замораживание» организованных партийных альтернатив внутри каждой национальной политической системы [Rokkan, 1970].

Разницу между двумя моделями просто объяснить: институциональная модель характеризует изменения в унаследованных структурах элитного обмена в пределах территории и предсказывает на их основе реакции на требования массового участия; модель раскола перебирает возможные основания идентичности для массовой мобилизации. В институциональной модели акцент делается на устоявшиеся традиции взаимодействия, в модели раскола – на реакции на нарастающие приливы культурной, экономической и политической мобилизации. Каждая из моделей описывается своим набором переменных.

Поскольку в данном случае речь идет не о формировании структур политической системы или национального государства (что не означает решения данной проблемы), то мы ограничиваемся использованием только одного из блоков обширной и постоянно развивавшей модели, а именно блока, посвященного мобилизации и институционализации, и на его основе выделяем параметры, которые необходимо учитывать для объяснения условий становления массовой политики / политики масс (см. табл. 3).

Таблица 3

Массовая политика: параметры и индикаторы

Анализ по этим параметрам ситуации в современной России позволит оценить уровень структурированности политического пространства и потенциал развития массовой политики/политики масс в стране.

Alexander A.C., Welzel Ch. Measuring effective democracy: the human empowerment approach // Comparative politics. – Chicago, 2011. – Vol. 43, N 3. – P. 271–289.

Alvarez-Junco J. The emergence of mass politics in Spain: populist demagoguery and republican culture, 1890–1910. – Brighton; Portland (Or.): Sussex Academic Press, 2002. – xiv, 213 p.

Andersen A. Partisanship or cognitive mobilisation? A case study of the 2003 Czech EU accession referendum // Limerick papers in politics and public administration / Department of politics and public administration, Univ. of Limerick, Limerick, Ireland. – 2009. – N 2. – Mode of access: http://www.ul.ie/ppa/content/files/ Andersen_partisanship.pdf (Дата посещения: 114.02.2014.)

Baudrillard J. The masses: The implosion of the social in the media // Cultural resistance reader. – N.Y.; L.: Verso, 2002. – Р. 100–113.

Borch Ch. The Politics of crowds. – Cambridge: Cambridge univ. press, 2012. – vii, 338 p.

Campbell A.L. Policy makes mass politics // Annual review of political science. – Palo Alto, 2012. – N 15. – P. 333–351.

Geissel B., Fiket I. Effects of participatory innovations: Different processes and different output: Workshop proposal for ECPR joint sessions 2011 in St. Gallen, Università di Siena, Italy. 2011. – Личный архив автора.