В некотором смысле обратную ситуацию мы имеем в случае с методами критического дискурс-анализа. Исследователи, использующие такого рода техники, зачастую стремятся сделать острые выводы, относящиеся к уровню прагматики, используя детально проработанные аналитические схемы, но пренебрегают при этом потенциалом дескриптивного и компаративного изучения сематического и синтактического уровней дискурса.

Одной из самых насущных задач для политической семиотики сегодня видится ее выход из «лингвистической колыбели». Ведь хоть семиотика теоретически и выступает как метадисциплина в отношении лингвистики, тем не менее она сегодня несет на себе глубокий отпечаток лингвистической «наследственности». Потенциально материнской дисциплиной для семиотики могли стать, например, и генетика, и искусствоведение, и теория дизайна. Исторически, однако, сложилось так, что эту роль на себя взяла именно лингвистика [Соссюр, 1977, с. 54]. По этой причине и по сей день ключевые семиотические концепты, такие как, например, язык или текст, несут в себе хоть и следовые, но почти всегда ощутимые лингвистические коннотации.

Выработка самостоятельного семиотического языка или хотя бы эффективное соединение элементов языков разных дисциплин – одна из главных сегодняшних задач. Интересна в этом плане попытка Г. Кресса привнести в семиотический вокабуляр ряд терминов, изначально относящихся скорее к области дизайна, таких как модуль или аффорданс12.

«Похмелье» (именно так эту ситуацию называет Г. Кресс) после выхода из эры лингвистического доминирования может быть довольно тяжелым, а фронт работ, открывающийся за пределами узколингвистической проблематики, может оказаться весьма впечатляющим. Тем более насущной видится задача выхода за рамки глоттоцентричной повестки дня – в область изучения мультимодальных текстов, в том числе и политических перформативов.

Через призму семиотики становится возможным изучение репертуара осмысленных политических действий (семантика), закономерностей построения связей между ними (синтактика), а также исследование их аксиологических, телеологических и психологических аспектов (прагматика). Более широкое применение аппарата семиотики позволяет хотя бы отчасти снять проблему идеографичности социальных и гуманитарных наук, которая в политической науке сегодня обычно решается посредством математики. С точки зрения семиотики исследуемые объекты рассматриваются не как полностью уникальные явления, а как воплощение некоторых абстрактных общих закономерностей. Выяснение такого рода семиотических правил, по сути, приближает гуманитарные науки к наукам номотетическим, т.е. позволяет вести речь о сформулированных на языке семиотики законах знаково освоенной действительности – подобно тому как естественные науки оперируют законами, действующими в физической реальности, формулируя их на языке математики.

Помимо всех перечисленных возможностей семиотики политология, сама будучи семиотическим продуктом, может задействовать еще и потенциал семиотики как метадисциплинарного органона для рефлексии своего собственного концептуального аппарата [см. напр.: Сергеев, Сергеев, 2001; Ильин, 1997; Фомин, 2016].

В конечном счете продуктивным и для семиотики, и для политической науки может оказаться выстраивание интерфейса, в рамках которого инструментарий семиотики обогатится за счет его политологической реконтекстуализации и насыщения политической предметностью, а аппарат политической науки в свою очередь получит новые концептуальные возможности для более остраненного