Наконец, обращаясь к ситуации в современной России, нельзя не отметить определенное возрождение существовавшей в СССР модели «приводных ремней», когда функцией общественных наук считалось наукообразное обоснование правильности принимаемых руководством КПСС решений. Сегодня эта модель принимает вид модели «оплаченного результата», в рамках которой предполагается, что заказчик исследования заранее указывает нужные результаты, а дело ученых – лишь их аргументированно обосновать. Именно исходя из подобного подхода в докладе Российского института стратегических исследований недавно предлагалось называть «иностранными агентами» чисто академические и образовательные структуры (например, Институт социологии РАН или МГИМО (У) МИД России), получавшие зарубежные исследовательские гранты [Доклад, 2014]. Отметим также, что подобная модель существует и в определенных сегментах общественного мнения в демократических странах, именно она определяет недоверие экологических активистов к оплаченным властью или концернами результатам научных исследований окружающей среды.

Сформулируем теперь основные функции экспертных сообществ, характерные для трех приведенных выше моделей. Так, в рамках модели «оплаченного результата», когда ученому или эксперту заранее формулируют тот или иной результат, его функция заключается в наукообразном его обосновании (а он, в свою очередь, с готовностью берется за такое дело), мы можем говорить лишь о символической функции, когда своим участием ученые или эксперты лишь легитимизируют уже принятое решение. В случае «линейно-автономной» модели реализуется прежде всего функция научного консультирования лиц, принимающих решения, т.е. происходит сужение поля возможных решений, а также прогнозирование последствий тех или иных решений. На наш взгляд, в условиях авторитарных или, выражаясь иначе, моноцентрических политических режимов велика вероятность перерождения этой функции в ее дисфункцию, которой с позиции поиска истины можно считать символическую функцию.

Для случаев реализации модели «действенных оснований» велика вероятность реализации инновационной (инновативной) функции, функции генерации и продвижения инноваций в поле публичной политики. Она может выражаться в виде «советования», когда члены экспертных советов обладают определенной автономностью, включающей в себя возможность как кооптировать новых членов, так и давать не только консультации, но и советы – даже в тех случаях, когда власти предержащие их не спрашивают. В этом случае можно говорить о формировании повестки дня для принятия политико-управленческих решений. Если же власть не желает слышать предложения экспертов, они могут влиять на процесс принятия решений через публичную сферу, через СМИ, НКО, оппозиционные политические партии. Обеспечив же актуальность сформулированной проблеме, эксперты могут также разработать и предложить вариант ее решения, реформы в том или ином секторе поля политико-управленческих решений, которые и являются инновациями в этой сфере [Сунгуров, 2010].

Четвертой функцией академического и экспертного сообщества, в соответствии с концепцией публичной социологии американского социолога Майкла Буравого, является функция гражданского активизма, непосредственного соучастия в социальных или политических движениях и акциях. Он считает, что социология – это не просто наука об обществе, но и наука, содержащая в себе понятие ответственности – как перед самим обществом, так и за его развитие независимо от того, что считает нужным делать с этим обществом государство (перед которым ответственна, по мнению М. Буравого, политология) или рынок (перед которым ответственна экономика). И ответственность эта заключается не только в передаче знаний гражданским активистам (как это происходит в процедурах делиберативной демократии), но и в непосредственном участии социологов в митингах, забастовках, а если и потребуется – в акциях гражданского неповиновения [Буравой, 2007; 2008]. Представления Майкла Буравого достаточно широко обсуждались и в российском социологическом сообществе, итоги этих обсуждений см.: [Общественные движения, 2009]. Петербургский социолог А.Н. Алексеев в одной из этих дискуссий так охарактеризовал обсуждаемую позицию: «Насколько я могу судить, Майкл Буравой инициирует – не впервые в истории мировой социологии – преодоление сциентистских канонов, узкого профессионализма и дисциплинарной ограниченности и выступает за социологию, открытую “всем ветрам” общественной жизни, за социологию “для публики” и в защиту человека и человеческих общностей от государственного или рыночного диктата» [Алексеев, 2008, с. 53]. Концепция публичной социологии, на наш взгляд, хорошо укладывается в модель «действенных оснований», учитывая ситуацию, когда эксперт не только предлагает варианты решений общественно-политических проблем, но и сам участвует в реализации этих предложений.