Гоббсианская (реалистская) традиция соотносима с образованием формата миропорядка, поскольку Т. Гоббс признавал ограничение мощи и амбиций одного государства с помощью мощи другого, что способствовало институционализации баланса сил. Так можно объяснить возникновение европейского «концерта держав» 1815 г., ядерного паритета США – Россия и других «осей» миропорядка. Потенциал прямого и косвенного насилия со стороны великих держав продолжает играть важную роль и регулируется в основном с помощью формата миропорядка.

Гроцианский («интернационалистский») подход развития международных отношений больше соотносим с форматом международного права: он наиболее подвержен правовому нормативизму, «игре по правилам», созданию пространства, где каждое государство обладает равными правами. В международном праве олицетворяется принцип ООН «одна страна – один голос» и другие принципы, нормативные соглашения, обычаи, решения судов, сдерживающие отклонения («мягкое право», «теневое право»), оговорки сторон в договорах. Этот формат сам по себе не может обеспечивать устойчивое регулирование насилия, хотя правовой идеализм существует. Тем не менее мир стремится к постоянному регулированию насилия с помощью международного права.

Кантианский подход («ценностный», или «универсалистский») мы соотносим с форматом нормативной мировой политики, которая обладает включением морального регулирования, широкой свободы и ответственности при учете ресурсов и международного контекста. Примерно с таких позиций выступал Вудро Вильсон. Для мировой политики характерен наиболее широкий набор концептов регулирования насилия. Даже концепция «демократического мира» предполагала внедрение демократии в современном мире с помощью международного насилия со ссылками на примеры оккупации Японии и Германии [Барнет, 2004]. Доктрина Б. Клинтона была нацелена на «консолидацию победоносной демократии и открытых рыночных обществ» [Цыганков, 2012, с. 346–350]. Мировая политика тяготеет к регулированию анархичного насилия с помощью выстраивания иерархий, союзов, норм морали, согласования общих и национальных интересов, частных интересов ТНК и НПО, сдерживания дискреций (односторонних несогласованных решений) с помощью интеграции, миротворчества, согласительных средств.

Говоря об этих форматах, полезно к международным отношениям применить концепт Г. Киссинджера о «равновесии между легитимностью и властью» [Киссинджер, 2015, с. 49–50]. К регулированию властных отношений с помощью силы обращен формат мировой политики, нередко включающий неформальные соглашения, коалиции, с применением как правил «честной игры» (моральный универсализм), «мягкой силы», так и закулисных сделок и вооруженной силы. Формат международного права исходит из легитимности отношений, соответствия их определенным формальным правилам (нормам и принципам права). Но в равновесии легитимности и власти (баланса сил) особенно велико влияние установленного державами миропорядка; он создает реальные условия, когда достижимо такое равновесие.

Все форматы «треугольника» при обеспечении функциональной заданности (регулирование равновесия между легитимностью и властью) должны постоянно дополнять друг друга, что позволяет принимать оптимальные решения и склонять государства к миру и сотрудничеству. Важнейшая задача взаимодействующих форматов – не допускать чрезмерного роста силового доминирования какой-либо державы (союза государств) в ущерб общему миру.