, в результате чего создается вполне авраамическая версия с Рамой в качестве верховного бога. Собственно, нет ничего нового в попытках индусского национализма упрочить свой религиозно-культурный диктат на территории Индии: Роберт Фрайкенберг еще 20 лет назад, размышляя о дефиниции фундаментализма применительно к понятиям «индусы» и «Индия», жестко сформулировал: «В современном использовании эти термины – близнецы» [Frykenberg, 1993, p. 233]. Нет никакой особой новизны и еще в одном подтверждении способности индуизма быть воинствующим и агрессивным («…как будто единственный способ оставаться индусом – это бить кого-нибудь или защищать себя» [Mehta, 2004, p. xvi])35, в том числе, и по отношению к самому себе. Идея самоистязания транслируется во множестве деталей, как, например, в самом начале уже упомянутого репортажа («Принесен в жертву на алтарь ненависти. Война из-за земли в Джамму и Кашмире породила культ смерти…»)36: «…В Джамму, по ту сторону горной гряды Пир-Панджал, Кулдип Кумар Догра завершил трагическим актом самоубийства речь, в которой он требовал предоставить индусам землю возле Амарнатха. Лидеры хиндутвы представили смерть Догры как образец для подражания и получили от аудитории желанный ответ. Протестующие выразили готовность не только умирать, но и убивать» [H, 20.08.2008].

Анализ медийных технологий применительно к «Движению в защиту Рам-сету» и «Агитации в защиту Амарнатха» выявляет особый – выстраиваемый медийной селекцией – образ «вечной религии», пытающейся единовременно, раз и навсегда, снивелировать различные оттенки индуизма и заключить территорию страны в «объятия» священных символов. Это достигается навязчивым рефреном всех публикаций, утверждавших, что причиной «Движения» и «Агитации» является феномен «оскорбленных чувств», демонстрирующий «чувствительный» характер религии идусов. Такая легкая возбудимость отчасти коренится в ставшем привычным для индусов «чувстве обиды», которое взращивалось начиная с XIX в. и приобрело институциональную форму в различных традиционалистских и ревайвалистских организациях. Еще десять лет назад исследователь «хиндиязычной медийной революции» Робин Джеффри утверждал: «Газеты создают пространство для совместной деятельности, которой раньше быть не могло» [Jeffry, 2000, p. 18].

Когда в 1980-х годов процесс «рамаизации» страны только запускался, такого необозримого пространства и таких причин для совместной деятельности не существовало: и то и другое является инновацией. Более того, обе святыни расположены на диаметрально противоположных концах от «пояса хинди» в Северной Индии, который как раз и обеспечивал «пространство» для предшествующих «движений» и «агитаций» и до сих пор остается штаб-квартирой манифестаций «шафранового» индуизма. Здесь же находятся и редакции лидеров хиндиязычной прессы, которые «продолжают работать над стандартизацией языка, вырабатывая его приемлемые формы» [Jeffry, 2000, p. 99], в том числе изобретая разные обороты, базирующиеся на разнообразных синонимах лексемы «удар» для обозначения «оскорбленных чувств». Это также объясняет превышение числа хиндиязычных аналогов по сравнению со способами выражения именно этой идеи на других региональных языках Индии.

Сравнительная новизна и отдаленное местоположение обеих святынь, которые, к слову, не обнаруживаются в «классических паломнических маршрутах», известных из традиционной литературы, обеспечили дополнительный импульс для объединения индусских душ и тел. «Души» получили гигантскую дозу мифологической информации, давно известной и «вновь вскрывшейся»; «тела» обнаружили новые векторы модернизированных в духе религиозного туризма паломничеств – религиозной практики, во все времена используемой в целях освоения и присвоения пространства. В результате интерес к Амарнатху пробудился и за пределами собственно Джамму, соседних Химачал-Прадеша и Панджаба: в 2012 г., наряду с упомянутыми выше отделениями банков Джамму и Кашмир, для регистрации паломников открылись окна в 100 «специально отобранных» почтовых отделениях, равномерно расположенных по всей Индии [H, 24.05.2012]. К укрытым водой островкам Рам-сету, никогда не являвшимся объектом поклонения, также потянулись паломники и туристы.