Теоретически демократические режимы должны предотвращать внутренние вооруженные конфликты, однако общепризнанный тезис о демократическом мире не подтверждается количественными исследованиями, так как у большинства авторов уровень демократии является незначимой переменной [Collier, Hoeffler, 2004; Fearon, Laitin, 2003]. У Седермана демократия становится значимой переменной, однако указывает на обратное направление связи, т.е. способствует началу гражданской войны [Cederman, Girardin, 2007, p. 178–179].

Используя данные проекта Полити13, исследователи находят подтверждение нелинейной (параболической) зависимости между уровнем демократии и риском гражданских войн [Toward a democratic… 2001; Fearon, Laitin, 2003] и говорят о стабильности консолидированных режимов любого типа. Хегре считает, что сильные авторитарные режимы могут подавить сопротивление лучше, чем смешанные режимы, поэтому автократии в среднем сохраняются 7,9 лет, полудемократии – 5,8 лет, демократии – 10 лет [Toward a democratic… 2001, p. 36]. У C. Гейтса стабильные автократии в среднем выживают 10 лет, а неустойчивые автократии – не более 4–5 лет [Institutional inconsistency… 2006, p. 904]. Таким образом, анократии (режимы с рейтингом Полити от −5 до +5), демократии с прилагательными, полудемократии или гибридные режимы, сочетающие демократические институты с недемократическими и непоследовательными практиками, наиболее уязвимы перед гражданскими войнами [Toward a democratic… 2001; Ellingsen, 2000; Gleditsch, 2012; Sambanis, 2000; Gandhi, Vreeland, 2004; Fearon, Laitin, 2003].

Это объясняется тем, что демократические режимы соблюдают гражданские права населения и не подвергают отдельные группы дискриминации, диктатуры же не соблюдают права, но используют репрессии. С точки зрения рационального выбора, граждане будут участвовать в вооруженных конфликтах только при отсутствии других возможностей влияния на власть. При стабильном авторитарном режиме иррационально восставать вследствие высоких затрат и небольших шансов на успех, при демократиях результаты мирных переговоры превысят любой выигрыш от конфликта, в то время как в полудемократиях внутренний конфликт будет оптимальным выбором [Ellingsen, 2000, p. 237]. Согласно Т. Эллингсен, демократии обладают институтами для разрешения конфликтов, а автократии подавляют любую оппозицию, анократии не могут использовать репрессии для подавления конфликта и не могут примирить стороны конфликта демократическим способом, поэтому они больше подвержены риску гражданских войн. По сравнению с демократиями риск внутренних конфликтов в 1,5 раза выше в автократиях и в 3 раза выше в полудемократиях [Ellingsen, 2000, p. 243]. К схожим результатам приходит Гейтс: анократии в среднем существуют в 3,8 раз меньше демократий и в 1,7 раз меньше автократий [Institutional inconsistency… 2006, p. 900].

Полудемократии представляют собой сочетание полуоткрытости и частичного подавления. Такое сочетание стимулирует протесты, восстания и другие формы гражданского насилия, в том числе вооруженные конфликты. С одной стороны, репрессии приводят к лишениям и ставят целью ограничение представительства отдельных групп. С другой стороны, полуоткрытость способствует организации протестных действий. Такое институциональное противоречие, согласно Хегре, объясняет связь между гибридными режимами и вооруженными конфликтами [Toward a democratic… 2001, p. 33]. Независимо от институциональных характеристик, режимы с рангом от −5 до +5 неэффективные, слабые и / или нестабильные. По мнению Фиарона, слабым режимам не хватает ресурсов для подавления потенциальных повстанческих движений, поэтому они создают возможности как для сепаратистов, стремящихся к отделению, так и для повстанцев, пытающихся захватить центральную власть [Fearon, Laitin, 2003, p. 81].