Таблица 1

Матрица оценки транзитов политических режимов, 1950–2006 гг.

Число наблюдений для каждой категории указано под процентными долями. Таблица 2 содержит те же цифры, но касается только перехода к однопартийному режиму, уточняя, какую долю в общем числе случаев занимал переход от каждого определенного типа режима. Обе таблицы учитывают тот факт, что один тип режима может трансформироваться в другой, затем в третий, а в конце концов, и в четвертый тип режима.

Таблицы 1 и 2 показывают, что однопартийные системы не возникают из какого‐то одного типа режима. Напротив, они предполагают четыре наиболее распространенных пути к их установлению. Мы предполагаем, что каждый из этих путей приводит к различным комбинациям «нисходящих» и «восходящих» факторов и зависит от того, как эти факторы взаимодействуют с расстановкой сил в мире и с изменением международной ситуации.

Таблица 2

Транзиты к однопартийному режиму

Первый путь – переход к однопартийности от милитаристского режима: 33,33% режимов с доминирующей партией и 23,33% режимов с единственной партией, основанных с 1950 по 2006 г., родились из военных диктатур. Этот способ появления однопартийных диктатур в большинстве случаев инициируется сверху. Данная логика согласуется с гипотезой Барбары Геддес [Geddes, 2008] о том, что правители-милитаристы часто создают партии для мобилизации масс, с тем чтобы компенсировать угрозу своим позициям со стороны других военных. Тот факт, что однопартийные режимы часто появляются в результате стратегического решения диктаторов, также согласуется с гипотезой Смита [Smith, 2005] и Пшеворского – Ганди [Przeworski, Gandhi, 2006], согласно которой автократы прибегают к созданию партий, когда им необходимо противостоять сильной оппозиции. Переход от милитаристской (или, шире, персоналистской) диктатуры к партийному режиму понимается как путь уступок оппозиции с целью минимизировать угрозы для правителя.

Второй путь – переход к однопартийности от анархии: 22,67% режимов с доминирующей партией и 6,67% однопартийных режимов, основанных с 1950 по 2006 г., возникли после периода анархии или гражданской войны. Хантингтон [Huntington, 1968] первым указал на этот путь создания однопартийных режимов, считая их продуктом социальных революций или движений за независимость: «Чем интенсивнее и продолжительнее борьба и чем сильнее ее идеологическая составляющая, тем прочнее политическая стабильность однопартийной системы» [Huntington, 1968, p. 425]. Это «восходящий» путь к однопартийному режиму.

Почему анархия приводит к созданию именно однопартийного, а не другого типа режима? Первая возможность, описанная в литературе о гражданских войнах, заключается в том, что анархия трансформируется в однопартийную диктатуру, когда определенная доминирующая сила способна ликвидировать оппозицию военной силой или когда население страны группируется по этническому признаку [Bates, 2008 a; Bates, 2008 b]. Если, например, некое этническое меньшинство имеет преимущественный доступ к военным или экономическим ресурсам для финансирования насилия, оно сможет править и доминировать с помощью страха и террора [Collier et al., 2007]. В этих случаях анархия будет ликвидирована скорее военной, нежели партийной диктатурой. Напротив, демократия может установиться тогда, когда будет наблюдаться определенный военный баланс [Wantchekon, 2004; Przeworski, 2009].

Другая возможность – это когда однопартийная диктатура вырастает из анархии в результате пакта между военачальниками, понимающими, что лучше договориться о разделе власти, чем продолжать воевать. Магалони [Magaloni, 2006] считает, что именно так возник мексиканский однопартийный режим.