– Да оно, может, и не сильно важно, – Звяк, расставлял на большом столе блюдца с вареньями – малиновым, можжевеловым и ёльчатым. К варенью этим вечером полагались свежеприготовленные Бабаном мягкие пухлые вафли. Звяк, откусив на всякий случай уголок от одной, умиротворенно закрыв глаза, вздохнул. Всё-таки он побаивался, когда Бабан что-то готовил по новому рецепту. Вспомнив утреннюю обиженную пчелу, Звяк даже на секунду потерял аппетит. Но секунда быстро пролетела. Да и его любимая вечно горячая запеканка уж очень сильно заждалась его, но это после вафель.

– Вечер добрый, мои неугомонные друзья. – Фук появился прямо из темных листьев ольхи. – Нет ли у вас ореховых вафель на сегодня, да орехового варенья к ним? Думается мне, вечером нынешним вы без меня не обойдетесь, впрочем, как и всегда. Да и я сегодня склонен прямо-таки к многомыслию за вашим гостеприимным столом.

– Фук, вафли у нас сегодня – просто вафли. А ореховую начинку сейчас сообразим. Шмяк, можешь помочь? Эй эй, ты что творишь?

Шмяк, открыв заварочный чайник с кипятком, тыкал в него длинной палкой, пытаясь перегнать шишку со дна к середине. В соответствии со схемой, которую начертил, шишка, лежа на дне чайника, смотрелась не гармонично, и её надо было срочно переместить. Непременно так, чтобы по бокам были вишни, а под ней – шиповник. В планах еще было сверху положить хвост от ананаса. И тогда гармонии – быть!

– Шмяк, а ну уйди! Уйди от кипятка, говорю тебе! Заберите у него кто-нибудь палку! Уйди вообще со стола! И со своими вечными схемами – тоже.

Шмяк, застигнутый врасплох, утопил палку прямо в заварнике, расплескав чай по столу, и кинулся вниз по скатерти. Всхлипывая, затоптал схему на песке, и шмыгая, побежал к малиновым кустам.

– Ну, Бабан, ты чего наделал? – Фук, поняв, что ореховой начинки не дождется, откусил пустую вафлю, – тебе его вовсе не жаль? Отнял последнюю надежду.

– Полно, Фук. – Шерстёк, равномерно стуча спицами, лишь спокойно поправляла очки да наблюдала за происходящим в те минуты, пока бант не успел ещё сползти и закрыть обзор. – Какую последнюю надежду? У него еще много глупостей впереди.

– Отвлеклись мы, – Звяк, решительно подвинув стул и выкинув в кусты палку из заварника, разлил всем чай, – так мы к сути не перейдем. Вы скажите, Одуван, Поля, толком, где ваш дом? И вообще надо ли вам туда возвращаться? А то может, – Звяк, отхлебнув чай, насыпал в него еще с десяток бархатных малин, – с нами останетесь. Избушки вам сделать поможем, или что захотите. Нора вряд ли вам подойдет.

Поля, неожиданно для себя, чаще захлопала ресницами, поняв, что сейчас заплачет. Домой вроде и не хотелось, но оставаться здесь – было бы неожиданно и тревожно. Хотя, в такой компании, может, было бы и хорошо.

Слон, онемев от неожиданности, выронил из лап седьмой кабачок, который собирался съесть. Предыдущие шесть уже парили внутри. Правда, с цветами он смотрелся красивее, чем с кабачками.

– Как это, остаться? А мой дом? Мои друзья? Они меня будут искать. Да и я, что здесь буду делать? Я не могу не делать облаков, для меня это очень важно. Сидишь, и дуешь, дуешь, потом форму создаёшь, а потом, – вдалеке леса что-то грохнуло, – поправляешь. Слышали? Что это?

– Не знаю. У нас такого звука обычно не бывает. – Бабан, отложив вафли в сторону, придвинул к себе блокнот и взял карандаш с полосками в форме леденца.

– Вот и это, тоже. Я, кстати, наелся, спасибо большое. Это, боюсь, за мной. Меня ищут. И это не мои друзья. Опасности подвергаюсь не только я, но и вы, пока я рядом с вами.