Он был похож… на сурикату!

Тело его покрывала оранжево-коричневая шерсть, на хвосте – желтоватая. Голова у зверька была белой, уши – черными. Когти на лапах, насколько я успел заметить, длинные и крепкие. Они годятся не только, чтобы рыть норы, но и сойдут в качестве консервного ножа, если принять, что жестяные банки – это мы с Миленой. Еще у него были здоровенные – на полморды – черные злые глаза. Но особенно мне не понравились торчащие из пасти клыки.

Впрочем, меня вновь ввергло в пучину странной, болезненной страсти, и думать забыл о норах и зверье. А когда опять сумел оторваться от Милены, вокруг нас собралась уже вся стая. Сурикаты выбрались из укрытий и не мигая смотрели на наши обнаженные тела. При этом они щерили клыки, с кончиков которых капала слюна. Чертовы мутанты!..

Я понимал, что нам угрожает смертельная опасность, но не мог остановиться – продолжал целовать жену. Меня корежило и трясло от одной только мысли, что надо оторвать от Милены хотя бы палец и потянуться за оружием, чтобы защитить нас от стаи мелких хищников. На лбу тут же конденсировались капли холодного пота, и нечем было дышать, и в груди сердце будто заменили камнем…

Зверье стояло за границей сектора. И не атаковало. Хотя сурикатам явно не терпелось разорвать нас в клочья, они аж облизывались! Однако что-то сдерживало их. Но что?!

А солнце-то прикатилось уже к кромке горизонта, с ужасом понял я. День прошел, а я и не заметил! Целый день провели мы с Миленой на одном месте, ничуть не продвинувшись в поисках общака!..

Сурикаты вдруг разом юркнули в норки, создав на долю секунды пробки перед своими лазами.

Неподалеку раздался треск – так ломаются деревья под напором чего-то большого, массивного. Бульдозера, к примеру. Или бронетранспортера. И это большое приближалось к нам. Стая предпочла убраться – значит, и нам не стоит тут задерживаться… Я понимал это отчетливо, мозг мой работал на все сто. Но телу, м-мать его, не прикажешь! Тело взяло вверх над разумом. И что самое страшное, плоти плевать было на инстинкт самосохранения. Похотливое мясо жаждало плотских наслаждений!

Свалив очередной сухой ствол, большое массивное наконец явило себя нам.

И я сразу окрестил это существо слонопотамом.

Почему так? А вот представьте себе слона. Да хотя бы африканского. И перенесите его на украинские просторы. И чтобы слон был с ушами-лопухами, пронизанными кровеносными сосудами, – обмахиваясь ими, кстати, он избавляется от излишков тепла. Знаю, потому что с Патриком регулярно смотрю передачки по «Animal planet». А вот с бивней начинались различия между слоном и слонопотамом. У последнего бивни были ну просто громадные – вдвое длиннее нормы. А из мощной башки торчали рога. И все тело слонопотама, включая хвост и хобот, покрывали чешуйки-пластины, как у гигантского броненосца. И когти на лапах-столбах – внушительные. И с прикусом у него полный порядок. Для него порядок. Мне же его клыки, торчащие из пасти, – будто бивней и рогов мало! – не внушали ничего, кроме опасения быть перекушенным и тщательно разжеванным. Листья, кора и плоды деревьев, а также трава – пища слонопотама? Как бы не так, видали мы таких вегетарианцев!

– Н-на-а-ад-да б-бе-ж-жать! – выдавил-таки я.

– Н-на-а-ад-да, – согласилась Милена.

Но с места мы не сдвинулись.

Потому как разорвать сплетение тел было для нас немыслимо и кощунственно.

Да что же с нами происходит-то, а?!

Слонопотам расправил уши и, угрожающе подняв хобот, сначала невнятно зарокотал, а потом полноценно, как водится у правильных слонов, затрубил.