– Похоже, что полным ходом идёт подготовка к какой-то непонятной пакости, – высказался я.

– А конкретнее? – Петрович «сделал стойку» и привычно ухватился за слово. – К какой именно пакости?

– К непонятной, – повторил я.

– А если без иронии?

– Да ну, какая тут ирония? Совершенно непонятно, к чему, вообще, вся эта возня.

– Версии?

– Никаких! Даже каких-то отдалённых предположений нет. Но, согласитесь, похоже на подготовку к чему-то такому… Гхм… Непонятному, в общем.

– Похоже, – согласился доктор. – А ещё это похоже на тривиальные клановые разборки и… обычный Новогодний Бардак. В последней декаде декабря все поднатужились, выложились, подвели итоги уходящего года и дружно ушли в загул. И две недели отрываемся так, что дым коромыслом.

– Генерируем слухи, раздаём агитки и проводим опросы на тему «если завтра война»? – усомнился Петрович. – Странный какой-то «дым», не находите? Алекс, что в твоём понятии «дым коромыслом» применительно к новогодним каникулам?

– Пьём до упаду, громко и скандально гуляем, с горки катаемся, деремся, бюстгальтеры рвём в клочья, пиротехнику жжём. Примерно так.

– Да, вот это нормальный такой «дым», – одобрил Петрович. – Вполне в духе традиций. А тут…

– «Сетевая зависимость», – подсказал доктор. – В такой замысловатой, чудно-провинциальной форме.

Не уловив понимания в наших взглядах, доктор пояснил: за последние годы в Стране выросла целая формация, которая буквально живет в Сети. Она (формация) без Сети не может, Сеть для неё стала своего рода образом жизни. То есть и куролесят «юниты» этой формации тоже в Сети и «дым коромыслом» устраивают в Сетевом формате. А различные несетевые акции, агитки и прочие флэш-мобы – это всего лишь рудиментарные проявления. Всё-таки обитатели Сети – это люди, с руками-ногами, так что некоторые вещи делают по старинке, «в реале».

– Ненавижу этих офисных хомяков, – пробурчал я. – Из-за них мы вымрем как вид.

Доктор профессионально заметил, что ненависть крайне разрушительно действует на психику ненавистника, так что не стоит жечь себя вредными эмоциями и понапрасну волноваться, ибо собственно Виду ничего не угрожает. Нас как нацию просто заместят более жизнеспособные соседи, которые за неимением времени в Сети не бывают и с утра до вечера функционируют исключительно «в реале»: трудятся, воюют, грабят, с энтузиазмом занимаются экспансией и аннексией и при этом очень активно размножаются, в том числе и с нашими самками.

То есть Вид в любом случае уцелеет, только уже без нас.

– Итого получается пятьдесят на пятьдесят, – резюмировал Петрович, вернув общий поток сознания в русло темы. – Всё, что здесь происходит, может с равным успехом быть как подготовкой к «какой-то непонятной пакости», так и традиционными клановыми разборками вкупе с «Новогодним бардаком». Вывод, как видите, практически нулевой. Но ничего другого у нас пока что нет. Что скажете, коллеги?

– То есть все согласны, что вероятность подготовки к «какой-то непонятной пакости» достигает пятидесяти процентов? – продолжал я гнуть свою линию. – Пятьдесят процентов… это очень высокая вероятность. То есть нам нужно плотно настраиваться на это направление и как можно быстрее начинать его отработку.

– Разумно, – согласился доктор. – Однако от нас здесь мало что зависит. Нас всего трое, а для масштабов проблемы это считай что ноль. В этой связи – как мы себя видим в плане «отработки направления»?

Петрович сказал, что по этому поводу, собственно, и поднял вопрос: хотел сверить впечатления. Не поворачивая головы, Петрович показал взглядом в сторону нервно разгуливавшего по обочине Гордеева и, понизив голос, поделился сокровенным: увы, как это ни прискорбно, но НБ (Новогодний Бардак) влияет не только на несознательную часть населения, а также на надежду и опору Государства в лице местных чекистов. Судя по тому, что мы наблюдаем, в стройных рядах последователей Чугунного Феликса происходят какие-то нешуточные катаклизмы. В связи с этим все дела закономерно отступают на второй план, в том числе и отработка каких-то диких версий наподобие «подготовки к непонятной пакости».