– Что-то ты сегодня совсем не блещешь интеллектом.
– Зато ты нынче в ударе. Между прочим, когда я махал кулаками в пустоту, тебе нисколечко не было стыдно? Что смеёшься? Ага, ты приятно развлекалась! Ведь так? И ещё ехидничала: «Мальчики, вы уже дерётесь?», – передразнил я Аэлиту противным голосом.
Она фыркнула и обиженно отвернулась. Я обнял её за плечи и поцеловал в шею. Она не возражала. Хоть и умная, а всё-таки женщина…
… – Можно я закурю?
– Иди лучше курить на балкон.
– Ты не переносишь дыма?
– Я-то переношу, а вот ребенок нет.
– Какой еще ребенок?
– Который у нас будет.
– Что?! Так сразу?!
– Успокойся и не падай в обморок. Считай, что я пошутила или просто попробовала немножко помечтать.
Эпилог
Поздний вечер дома. Сижу, пишу статью про полёт шмеля, про гравитацию и вес. Фокус в том, что вес это не совсем вес. Нет никакой силы тяготения. Притяжение это фикция. Ньютон, увидев падающее яблоко, решил, что оно притягивается Землей. Кстати, а ежели бы ему на голову упало не яблоко, а кирпич, то смог бы он придумать свой закон?
Вообще-то до сих пор никакого реального источника силы притяжения наука не открыла. Просто все привыкли говорить «сила тяготения». А что это – никто не знает. А на самом-то деле источником этой «силы» является неоднородность пространства…
Тут ход моих научно-крамольных мыслей прервался каким-то шумом за стеной. Это на кухне гремят кастрюли. Странно, кто бы это там мог быть?
Захожу и вижу фактурную женскую фигуру, склонившуюся над раковиной с посудой и что-то тихонько напевающей себе под нос приятным голоском. Ничего себе! Кто ж эта внезапная гостья? Плавно подхожу и заглядываю сбоку в лицо. Так ведь это Аэлита! Как же я её сразу не узнал!? Впрочем, что-то в ней изменилось; вроде как старше стала что ли…
– Ой, Кеша! Ты что входишь тихо как привидение? Напугал меня.
– Извини. Но… я не ожидал тебя тут увидеть.
– Что?! Да я тут вожусь уже битый час! Все вы только лопаете, а посуду за собой не моете.
– Не понял. Кто это – все?
– Ты и дети.
– Какие еще дети?!
– Наши, а чьи ж еще? Кеша, что с тобой? Ты не переработался со своей наукой?
– И сколько же их у нас, э-э-э… этих самых твоих детей?
– Сколько есть – все свои, наши. Трое.
– О, господи! Когда же ты успела их понарожать?
– Кеша, ты шутишь или с дуба рухнул?
Тут на кухню входят два мальчугана, лет семи и пяти, а за ними девчушка лет трех. Старший пацаненок серьёзен и деловит:
– Пап, а если из биоматериалов сконструировать огромного шмеля, он будет летать?
– Видишь ли, э-э-э… сынок, надо сначала сделать расчеты и нарисовать чертеж…
– Тогда я сейчас почитаю аэродинамическую энциклопедию, а потом нарисую эскиз.
– Нет, лучше давай перенесём всё это на завтра. А то уже вечер, поздно.
Второй мальчик в это время молча и сосредоточенно, явно нарываясь на неприятности, пытается надеть первому на голову сачок, которым я ловил шмелей. Старший отмахивается, но руки не распускает (сознательный уже).
Девчушка подходит, обнимает меня за колено и заявляет:
– Папулецька, а я ноцью летаю!
– М-м-м… Милая доченька, это ты летаешь во сне. Значит, растешь. А вообще-то вам, ребятки, пора ложиться спать. Смотрите, уже ведь совсем темно за окном… Давайте идите-идите. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, пап!
– Сьпокойной ноци, пап!
– Пакой носи, папулецька!
Дети уходят. А я мучительно пытаюсь вспомнить их имена: кого как зовут. И не ясно, куда вообще делись все прошедшие годы… Чёрт возьми, склероз уже нагрянул что ли? Или это так незаметно быстро пролетело время? Впрочем, а что такое время? Не более, чем ощущение, что что-то было.