Я молчал и думал о светлом пятнышке на рентгеновском снимке. Значит, у меня находится изображение его второго сердца. Чтобы как-то закончить разговор, я спросил:

– И чем же я мог бы вам помочь, инспектор?

– Бём ведь вам заплатил, чтобы вы проследили маршрут миграции аистов. Вы собираетесь это сделать?

– Нет. Я решил вернуть деньги. Может, аисты просто решили покинуть Швейцарию и Германию, или их поглотил гигантский смерч – я-то что могу поделать? Плевал я на них.

– Очень жаль. Это путешествие могло бы принести большую пользу. Я начал в общих чертах восстанавливать биографию инженера Макса Бёма. Ваша поездка, вероятнее всего, позволила бы заглянуть в его прошлое, связанное с Африкой и Ближним Востоком.

– Что вы задумали?

– Поработать с вами в паре. Я – здесь. Вы – там. Я раскопаю все, что касается его денег и его операции. Я получу сведения о том, где и когда он бывал в командировках. А вы со своей стороны пройдете непосредственно по его следу – по маршруту полета аистов. Мы будем постоянно держать связь. Не пройдет и пары месяцев, как мы вытащим на свет божий всю жизнь Макса Бёма. Все его тайны, все его добрые дела и темные делишки.

– Темные делишки?

– Это я просто так сказал.

– Мне-то какая выгода от всей этой истории?

– Чудесное путешествие. Отсутствие претензий со стороны швейцарской полиции. – Дюма похлопал по карману куртки. – Мы вместе подпишем ваши показания. И забудем об их существовании.

– Ну а вы-то что выигрываете?

– Многое. Во всяком случае, это гораздо интереснее, чем разбираться с украденными дорожными чеками или пропавшими пуделями. Августовские будни в Монтрё – вовсе не подарок, уверяю вас, мсье Антиош. Сегодня ночью я не поверил вам, когда вы говорили о своих занятиях. Предмету, не вызывающему восхищения, не отдают десять лет своей жизни. Я ведь тоже вам врал: я влюблен в свою работу. Только она не отвечает мне взаимностью. Даже самый долгий день когда-нибудь кончается, и огорчения забываются. Я хочу заняться чем-то более серьезным. Судьба Бёма – любопытнейший объект для расследования, а в команде мы многого добьемся. Вы же интеллектуал, неужели эта головоломка вас не прельщает? Подумайте.

– Я возвращаюсь во Францию и позвоню вам завтра. Ведь мои показания могут подождать день-другой, не так ли?

Инспектор улыбнулся и кивнул. Он проводил меня до машины и на прощание протянул руку. Я уклонился от рукопожатия, усаживаясь за руль. Дюма снова улыбнулся и придержал дверцу автомобиля, не давая мне ее захлопнуть. Немного помедлив, он спросил:

– Можно я задам вам бестактный вопрос?

Я коротко кивнул в знак согласия.

– Что случилось с вашими руками?

Этот вопрос меня обезоружил. Я посмотрел на свои пальцы, искалеченные, покрытые бесчисленными шрамами, – они выглядели так уже много лет. Я пожал плечами:

– Произошел несчастный случай, когда я был еще маленьким. Я жил у няни, она занималась крашением тканей. Как-то раз один из бачков с кислотой упал, и его содержимое попало мне на руки. Больше мне нечего добавить. Все воспоминания стерлись от шока и боли.

Дюма продолжал рассматривать мои руки. Должно быть, он заметил мои увечья еще ночью, а теперь мог удовлетворить свое любопытство и разглядеть их во всех деталях. Я резко захлопнул дверцу машины. Дюма уставился на меня, затем добавил елейным голосом:

– Эти рубцы никак не связаны с тем несчастным случаем, что произошел с вашими родителями?

– Откуда вы знаете, что с моими родителями произошел несчастный случай?

– У Бёма весьма подробное досье.

Я рванул с места и покатил по набережной, даже не взглянув в зеркало заднего вида. Проехав несколько километров, я уже позабыл о несносных расспросах инспектора. В полной тишине я ехал по направлению к Лозанне.