– Изображение Бога не отрицает его существования. А также его возможного воплощения. Ты слишком похож на эту статую, в этом вся беда. Иначе тебя просто согнали бы утром с алтаря. Ну, поколотили бы, как воришку, – сказал Мур. – Вот увидишь, никто ни о чем и не спросит. Для них статуя – все равно что твой портрет. Не будешь же ты утверждать, что если с кого нарисован портрет, то его, значит, уже и не существует?

– Не буду, – сказал Курт и вздохнул. – Нет, ну почему мне так не везет?

Тем временем с вожделенной бутылкой вернулся жрец. При этом он смотрел на нее такими глазами, что Курту не потребовалось божественного всеведенья, дабы постичь глубину страданий несчастного.

«У бедняги такое же жуткое похмелье, как у меня.»

Впрочем, у самого Курта похмелье каким-то волшебным образом рассосалось. Боги все же не чета людям и куда как покрепче будут до разных там нектаров, амброзий и прочих непотребных самогонов самопроизвольного изготовления.

Жрец протянул бутылку своему Богу. Протянул, как умирающий, отдающий последний глоток воды. Курт уже хотел заявить, что ему не нужно, когда услышал тихий голос в голове.

«Символический глоток. Иначе его жертва потеряет цену.»

«Спаибо, Мур. Я – идиот.» – подумал Курт и, приняв бутылку, смочил свои губы вином.

– Выпей за мое здоровье! – велел он жрецу, возвращая бутылку.

Глаза жреца просияли восторгом истиной веры. Преклонив колени, он единым духом осушил бутыль.

– Да будет твое опьянение приятным, а похмелье кратким, – поддаваясь наитию, произнес Курт.

А потом он вытянул руку, и с его губ слетело Слово Власти. Курт совершенно точно знал, что это именно оно, хотя и не мог бы сказать, откуда он взял это знание.

"Твоя сила – древняя, " – вновь раздался голос в его голове.

"Мур, " – подумал Курт.

"Когда она откроется тебе вся, ты многое будешь знать, " – продолжал голос. – «Не только то, как сделать опьянение этого недотепы божественным ощущением.»

Курт посмотрел на жреца. Тот стоял на коленях, и лицо его сияло от счастья. По щекам текли слезы, которых он не замечал – да он и вообще ничего не замечал, весь погрузившись в какие-то сладостные грезы.

Курт знал, что мог бы подсмотреть эти зрелища, но… нельзя же – вот так. Непрошенным. Даже если ты Бог – нельзя. Особенно, если ты – Бог. Нехорошо.

Вместо того, чтобы любоваться чужим счастьем через замочную скважину, Курт обратился к своему посоху.

– Значит все дело в моей силе? – спросил он.

– О чем ты? – удивился Мур.

– Ну ты же мне только что мысленно сказал:"Твоя сила – древняя…", и все такое…

– Я ничего тебе не говорил, – ошарашено возразил посох. – А что? Тебе что-то такое почудилось?

– Я слышал голос, – сказал Курт. – Голос в голове. Дав раза слышал. Сначала про «символический глоток», потом про «древнюю силу». Хочешь сказать про глоток – тоже не ты?

– Про глоток-то я сказал, – насторожился посох. – И, как видишь, мой совет сработал. Полчаса назад он сомневался в том, что ты Бог, теперь же рыдает от счастья. А все оттого, что ты разделил с ним эту выпивку. Ну и магия, конечно, действует. Их вера делает тебя Богом, а как Бог, ты не лишен некоторого всемогущества. В данном случае это только на пользу.

– Магия, и точно, действует, – сказал Курт. – Но… дело не только в магии.

– А в чем же?

– Голос, – сказал Курт. – Я слышал его дважды. Второй раз он звучал так же, как и в первый. Или… очень похоже. Раньше я решил бы, что это один и тот же голос. Твой. Теперь… думаю, он похож на твой так же, как эта статуя – на меня.

– Становясь магом, невольно вторгаешься в неведомое, – задумчиво проговорил Мур. – Вмешиваешься в чудеса. Натыкаешься на будущих друзей… и врагов, – помолчав, добавил он. – Таков путь любого мага. Исключений тут не бывает. Будь у тебя Учитель, он мог бы предупредить тебя о том, что ждет тебя на новом повороте твоей дороги. Но даже учитель не в силах предвидеть всего.