- Допустим. Явно же свою шкуру спасал, а не обо мне беспокоился. А с остальными-то что? - спросила я.
- Вот смотри. Приготовила ты какую-то то лапшень. И тебе, герцогской дочери, это блюдо и простое, и понятное. А я, например и слышать о таком не слышала. И оно, наверное, вкусное, раз трактирщица так в него вцепилась. - Разъясняли мне. - Да только видно что-то пошло не так, раз у неё вместо навара всё погорело. А так, она того что ты невеста не знала, зато успела расспросить, что живёшь в бедном квартале, сирота... Кто за тебя заступится?

Что-то смутное, из моих собственных воспоминаний пыталось достучаться до мозгов. Но что-то это воспоминание было таким невнятным, таким далёким... Я решила себе помочь понять, что именно меня цепляет. А заодно и отпраздновать счастливое избавление от проблем.

Правда сначала я собиралась дойти до площади. Крики ведьмы я услышала издалека. И это было жутко. Меня никто не задерживал, никто не мешал. Только ведьма, увидев меня, перестала кричать и только скулила.
- Клинок. - Протянула я руку к ближайшему стражнику из конвоя.

Нас учили актёрскому мастерству, да и тело прекрасно помнило движения. Моя рука, протянутая ладонью вверх, была жестом герцогини, а не нищенки, просящей подаяние. Стражник даже не подумал ослушаться. Холодная рукоять легла мне в ладонь.

Дрова и хворост уже прогорели, а новые только собирались подкладывать, поэтому я легко их раскидала ногой, освобождая себе путь. Каменная тумба в основании железного столба, к которому была прикована ведьма, позволила нам обеим стоять рядом. Глядя в глаза друг другу.

Ведьма поняла, зачем я пришла без слов. Громко выдохнув, она прикрыла воспаленные и обожжённые глаза.
- Один удар в сердце, герцогиня. И в голосах ветра появится один, который будет вечность благодарить тебя за милость. - Прохрипела она, настолько сорванным голосом, что некоторые слова я еле-еле разбирала.

Сказать я ничего не могла, да и не хотела. Возможности её освободить у меня не было, да никто и не позволил бы. Но избавить от этих мук, я имела право. Потому что знала, кто по-настоящему виноват и понимала, кто принимал судьбоносное решение. Я приставила остриё клинка к груди ведьмы и резко надавила всем телом. Её зрачки резко расширились, недоверие в них сменилось надеждой, из уголка облегченно улыбающегося рта потекла темная кровь.
- Твой удар милосерден. - Выталкивала она слова. - Запомни, тебе нужен сок диких трав. Спас...

Каждое её слово замедлялось, взгляд устремлялся в пустоту. Когда тело ведьмы обмякло, я закрыла её глаза и выдернула кинжал. Площадь молчала, собравшаяся толпа расступалась, но ни горожане, ни стражники меня не останавливали.
- Так Орландская же. Они всегда были милосердны, даже к врагам. - Доносились тихие перешептывания из толпы.
- Глумиться над поверженным это подло и мерзко! Такое могут допустить только трусливые и недостойные! - выдал кто-то и на него тут же зашикали со всех сторон.

А мне хотелось уйти с этой улицы, от этой толпы, от по-настоящему мерзкого запаха, витавшего в воздухе. В какой-то момент я услышала доносящиеся издалека знакомые звуки и шла уже на них.
- Как же ты достал! Сколько можно? - возмущался высокий и крепкий такой на вид молодой мужчина с волынкой.
- Ну, ведь кто-то снизу нам тогда подпевал! Ты же слышал! - ответил парень помоложе, стройный, но не щуплый, а такой... изящный, как японский каратист.

Странное дело он был выбрит налысо, а уши у него были настолько длинными, что торчали над макушкой. Он сидел на трёхногой табуретке за странной конструкцией из натянутых кусков материала или кожи на обручи. И с палочками в руках. Барабанщик! Вот это сюрприз!