— Да-да! Он! Мне нужно его вернуть, там очень много всего важного.

Даже та-ак…

Надо было заглянуть не только в фотки. Вдруг там тако-о-ое можно увидеть.

Тьфу ты, мне ж она не нужна. Без разницы что там.

И не надо меня упрекать, зачем я смотрел ее фотки, и долго на ту, где она в купальнике стоит на побережье. Может, я для подстраховки. Еще раз нападет, а фоторобот уже делать не надо.

— Послушай, Вика, кому попало я свою находку не отдам.

— Так я ж не кто попало! Меня знает Лев, он твой друг. У него спроси, что в клубе я была. Никогда не обманываю!

Угу-угу, никогда.

Так и поверил после ее обещания ко мне не приближаться. Прогнать от себя теперь не могу, не дает ланч спокойно поесть.

— Во время того, как забывала телефон, кто еще видел? Не считая меня с больными глазами, бедного пострадавшего парня.

— Друг твой и Лина ушли тогда. Других не знаю. Я же туда сходила в первый раз.

— Ну вот, — развел я руками, мол, приплыли, дорогуша.

Взял сэндвич с тарелки и начал есть, спокойненько запивая кофе.

— Раз телефон у тебя, тогда что мне сделать, чтоб ты точно вспомнил? Мне надо только забрать и больше ничего от тебя.

— Понятное дело. Мне от тебя и того меньше надо, — я хмыкнул на свой несостоявшийся “десерт”.

Она просто не знает, что обламывать Матвея Гордеева запрещено.

Значит, объяснить надо рыжему чуду как следует.

— Мой врач сказал, что к прозрению добавится память, если я сделаю то, что произошло перед зрительным шоком.

Зеленые глаза напротив округлились с ужасом.

— Без этого никак? Ты же врешь мне? Отдай телефон!

— Пока не вылечишь пострадавшего от коктейля дикарки, не отдам. Можешь быть свободна, незнакомка!

Я махнул ей проваливать.

— Ну я… я не помню всего, что там происходило, — она мялась и губы кусала, будто и вправду забыла.

Да, пусть не чешет.

По ней же видно, как напряглась.

— Только сделаешь, сразу отдам. Ну же, решайся, — подбивал ее я.

Если струсит, придется так просто вернуть. Ну не совсем так, кое-что я приготовил для маленькой ведьмы. Ей понравится. Ха-ха.

— Учти, не вернешь, я к твоему отцу пойду. Знаю, что ты ректорский сынок, — пригрозила она, вставая со стула.

— Лучше думай, как память мне возвращать, — процедил я, и не думая ей помогать.

Вика нерешительно приблизилась. Десять раз покрутила головой в разные стороны, только больше привлекая к себе внимание. Румянец пылал на ее щеках, руки заламывала. Отправилась на каторгу бедняга. Мученица, чтоб меня.

А я, с самым серьезным видом, сидел и ржал внутри себя.

— Мне нужно, чтоб ты поднял голову, — я еле смог расслышать ее тихий голосок.

— Окей! Говори, что хотела?

— Нет, мы не говорили, а мы…

Медленно наклонилась и начала приближать лицо к моему.

Розовые губы девочки надвигались постепенно, манили и дразнили, я даже, чуть не сорвался.

Но!

Смог устоять.

За миллиметр от поцелуя ее губ, вскочил со стула. И резко отскочил от нее.

— Вспомнил! Ты и есть дикарка. Даже в столовке лезешь с поцелуями! Постыдилась бы! Только они мне от тебя не нужны.

Вот и все.

Больше точно она не пристанет.

И запомнит, как парней обламывать.

— Что? Ну ты же сам говорил! — она повысила голос.

— Я же не думал, что ты настолько размечтаешься, — я полез в карман и достал чужой телефон. — Бери и беги отсюда, и чтоб я тебя не видел.

Кинул на стол ее вещь и дикарка сразу схватила. Что ее больше разозлило, отвергнутый поцелуй или то, что проучил вредину такую ядовитую, понять не мог. Искры так и летели в меня из зеленых глаз.

— Знаешь что, больной? Ты мог не долечиться ведь. Я слышала хорошо помогает лекарство “Добавка”.