– Нет, это типа: «услышала, расквасила морду и гордо потопала дальше, не размышляя о том, был ли повод обижаться», – с насмешкой ответила девушка и помрачнела, вспомнив своего уже бывшего молодого человека. Словно подслушав ее мысли, смартфон разразился отчаянным звонком. На экране высветилось имя Славы. По-хорошему и брать бы трубку не стоило, вот только Ксан была не из тех, кто сбегает от проблем.

– Слушаю, – сухо бросила она в трубку.

– Привет, любимая, – радостно, словно ничего и не произошло, воскликнул Громов. Ксан недоуменно приподняла брови: он что же, так и собирается делать вид, что никто никого не выгонял и что они по-прежнему встречаются? Опрометчиво, очень даже.

– Ну здравствуй, – с искренним удивлением откликнулась девушка, прикидывая, что же он сейчас выдаст. И поймала слегка настороженный взгляд Яна, словно что-то в ее тоне его встревожило. Выдавила из себя слабую улыбку, стремясь успокоить друга. Не вышло. Красилов подозрительно прищурился, словно намекая, что играть в угадайку с собой не позволит.

– Ты уже остыла? А то позавчера ты была излишне возбуждена, и конструктивного диалога у нас с тобой не вышло, – серьезным тоном проговорил Громов.

Если бы Ксан в этот момент пила кофе, она бы непременно поперхнулась и закашлялась. И этого времени хватило бы осмыслить столь вопиющую наглость и прийти в себя. Но, к несчастью, подобной возможности Солнцева была лишена. Поэтому была вынуждена только прошипеть как змея:

– Остыла? Возбуждена, значит?

Вопиющая наглость со стороны некоторых. Как, вот как, человек, с которым она встречалась несколько месяцев мог настолько не узнать ее? Тем более, если он о каких-то там серьезных отношениях твердил? Если с родителями собирался знакомить?

Эта мысль заставила с силой прижать кота к переноске, и Баяну это не очень-то понравилось. Что-то прошипев (возможно, даже выматерившись на своем кошачьем языке), милый котик запустил когти в руки хозяйки.

Но та даже и не заметила толком, ожидая ответа от собеседника и искренне жалея, что не приголубила его позавчера чем-нибудь тяжелым.

– Ты не хотела слушать разумные доводы, Саша, – ласковым тоном, каким обычно разговаривают с сумасшедшими или маленькими детьми, выдал Вячеслав. – Ты просто хотела поругаться.

Ксан сжала руки в кулак так, что ногти с болью впились в кожу. Что? Он это серьезно? То есть это она во всем виновата? И неважно, что он чуть было не натворил? Во всем всегда априори виновата женщина, которая не уступила. Потрясающая мужская логика.

– Ты зачем звонишь, Слава? – ледяным голосом поинтересовалась девушка.

– Я же говорил, завтра приедут мои родители, и… – вновь начал свою песню Громов. Солнцева прикрыла на мгновенье глаза, чтобы успокоиться, не нахамить, не разораться в машине. Не потому что стеснялась. Просто если Кристина поймет причины, Яну придется все объяснять. А этого ей совершенно не хотелось. По каким-то непонятным ей самой мотивам она никогда не писала Красилову о своих отношениях со Славой. Точно также никогда и не спрашивала о его отношениях с девушками. А зачем? Они просто друзья, зачем впутывать друг друга в личную жизнь?

– Громов, – прошипела она в телефонную трубку. – Ты чуть не выкинул моего кота из окна четвертого этажа. Ты действительно думаешь, что я собираюсь знакомиться с твоими родителями? Да я видеть и слышать тебя не желаю! И, если ты сейчас скажешь, что это всего лишь кот, я тебя тресну лопатой по твоей деревянной банке, когда вернусь.

– В смысле вернешься? Ты что, все-таки уехала? – в голосе Славы послышался праведный гнев. Ксан невольно простонала: человек, почему ты слышишь то, что хочешь слышать? Почему ты не поймешь, что твое мнение уже не котируется, если даже раньше в какой-то минимальной степени волновало?