Он же ничего такого не ощутил за целую неделю. Он ездил к ним во двор. Он собирался ей звонить... и ничего...
Ничего не ёкнуло, не дрогнуло, да даже мысли никакой подобной не возникло, что может случиться непоправимое.
Он знал, что Арине больно. Знал, что она просто должна немного потерпеть, как терпел этот разрыв он сам. И потом им обоим станет легче.
А может Карина всё-таки соврала? Может подделала ту фотографию? Сейчас ведь умельцы что угодно могут нарисовать в специальных программах...
Да, скорее всего она просто решила отомстить ему таким изощрённым способом...
И завтра он проснётся и обнаружит, что всё это - злая шутка... Что его Арина жива...
С этими мыслями мужчина провалился в сон, упершись лбом в сложенные на столе в замок руки. И, что странно, проспал до самого утра. И даже проснулся вполне отдохнувшим и бодрым...
...до того момента, пока дурацкая услужливая память не подкинула ему картинку с кладбища.
И его действительно накрыло. В один момент. Как будто захлестнуло волной, не позволяющей сделать следующий вдох. Резко погрузило на глубину, из которой он не мог выплыть. Жгло лёгкие и трощило кости. Скручивало в канаты вены и рвало на куски внутренности. Обжигало болью каждую клеточку его грёбаного теперь уже никому не нужного тела. Выпаливало адским огнём его душу, заставляя снова и снова корчиться в мучительных спазмах. Испытывать невыносимые мучения, словно в руках у изощрённого палача...
Да, вчера ему в какой-то момент было больно. Даже очень. Но потом он просто погрузился в свои мысли, отключился от реальности, попытался не впускать это в себя.
Сейчас же всё было в разы, десятки, сотни раз хуже и невыносимее. Так, как может быть только в аду...
От невозможности терпеть подобные пытки, Виктор вскочил на ноги, ринулся из кабинета в гостинную, словно пытаясь сбежать от настигшего пекла. Но конечно же легче не стало.
И он застыл посреди огромной комнаты, раздираемый жгучей болью и невыносимо острой потребностью сделать хоть что-то. Изменить. Исправить...
Как был, бросился на улицу, схватив по дороге ключи от машины. Просто не мог больше оставаться один в своей клетке. Почему-то решил, что так будет легче...
Бросился под так и не прекратившийся дождь, заполнивший и пропитавший собой, кажется, всё вокруг.
Сел во внедорожник, привычно выставил ключ в зажигание. Резко вырулил на улицу, забыв нажать на пульте кнопку закрытия ворот...
Ничего, это сделает охранник.
Виктор не понимал, куда и зачем он едет. Он просто не мог находиться на одном месте, должен был что-то сделать, куда-то выплеснуть свою боль, которая грозила разорвать его изнутри...
Из-за скорости дождь лупил по лобовому стеклу, словно сумасшедший. И мужчина почти не видел, что происходит вокруг. Хорошо хоть ранним воскресным утром на загородной трассе было почти пусто... Только в какой-то момент боковым зрением он уловил одинокий силуэт на краю дороги, по которой нёсся на огромной скорости.
И внезапно его переклинило.
Он резко затормозил, сворачивая чуть ли не в кювет, выпрыгнул из машины, даже не заглушив зажигание. Бросился в обратную сторону, почти не разбирая дороги и спотыкаясь на щебёнке обочины...
Безумная надежда, ожившая в нём на эти несколько секунд, дала возможность первый раз за утро вдохнуть полной грудью. Первый... и единственный...
В нескольких шагах от той, что шла под проливным дождём, он останвился и непонимающе уставился на незнакомку. Молодую женщину лет тридцати пяти. Совсем другую. Не похожую на его Арину...
А он ведь почти поверил...