– Я звонил вчера Майклу, намекнул, что вас к нему направил сам мистер Уорнер, – говорил мне Адам. – По его протекции, кстати, Майкл когда-то перебрался из Европы в Голливуд, сам-то он венгр по рождению. Кастингом обычно режиссёр не занимается, но сегодня он сделал для вас исключение, пришел в павильон на час раньше намеченного. Предупреждаю, Кёртис – парень с характером, на съёмочной площадке настоящий диктатор, и лучше с ним не пререкаться. Сказал, что выкроит время взглянуть на вас, а если вы его не устроите, то роли вам не видать как своих ушей.

Как мне объяснил Миллер, кинокомпания «Уорнер Бразерс» владела площадью около тысячи акров, где нашлось место и павильонам, и пейзажам с водоёмами, и уличным декорациям, в том числе уголку небольшого современного города, где будут сниматься некоторые сцены фильма «Ангелы с грязными лицами». Собственность компании была обнесена по периметру двухметровым забором, так что посторонний человек так просто сюда не проберётся. Попасть на территорию, равно как и покинуть её, можно только через северные или южные ворота, на которых дежурила охрана. Мы въезжали через северные, и Адам, хотя охранник и приветливо козырнул, всё равно предъявил ему пропуск.

Место, где проходил кастинг, представляло собой огромный бетонный павильон с двигающимися на роликах воротами и надписью на них Stage 33. Переход из солнечного дня в сумрак павильона сказался на зрении – несколько секунд я ничего не видел. Потом разглядел в глубине павильона свет, оттуда же доносились едва слышимые у входа голоса.

– Там Майкл со своим помощником Томасом Троицки, – пояснил Адам. – Кажется, ещё кто-то из членов съёмочной группы.

К освещённой софитами площадке мы двигались мимо декораций, изображавших фасады как каменных двух- и трёхэтажных домов, так и каких-то допотопных ранчо. Майкл Кёртис оказался чем-то похож на польского актёра времён СССР, фамилию которого я забыл. Он ещё снимался в картине «Новые амазонки». На лице никакой растительности, большой лоб, возможно кажущийся таким по причине зачёсанных назад не таких уж и густых волос, морщинки в уголках глаз… Чёрная кожаная бабочка придавала режиссёру импозантность. На вид ему можно было дать лет пятьдесят.

– Вот, Майк, привёз того самого парня, о котором вчера говорил, – представил меня Адам.

Прежде чем протянуть руку, тот, от которого в некоторой степени зависела моя дальнейшая судьба, окинул меня критическим взглядом.

– Вы что, и в самом деле русский?

– Так и есть, мистер Кёртис, – кивнул я.

– Станиславский – мой кумир! – с пафосом произнёс он. – Новаторские идеи Мейерхольда меня тоже интересовали одно время, но всё же школа Станиславского остаётся непревзойдённой… Ладно, лирику в сторону. Мне нужен актёр на небольшую роль подручного продажного адвоката, связанного с криминалом. У вас, как я понял, не было ни опыта работы в кино, ни опыта на сцене. Староваты вы, конечно, чтобы начинать карьеру… Хорошо, сейчас мы сделаем пробы, посмотрим, годитесь ли вы на эту роль.

– А что нужно делать?

– Мы с вами пока без камеры сыграем маленькую сценку. Вот вам небольшой текст. Сценарий вам знаком в общих чертах? Хотя откуда… Ну, не суть важно. По сюжету вы следом за гангстером Рокки Салливаном, которого играет Джеймс Кэгни, входите в аптеку. Пока Рокки пьёт свою кока-колу, вы негромко говорите аптекарю: «Добрый вечер! Как там мой рецепт?» Далее диалог по тексту, который у вас в руках. Вот прилавок, за которым я буду изображать аптекаря. Джонни, – кивнул он человеку в рабочем комбинезоне у софита. – Возьми колокольчик, я тебе кивну, когда нужно будет изобразить телефонный звонок. А ты, Фредди, сыграешь Рокки, будешь стоять у прилавка, делать вид, что пьёшь из вот этого стакана кока-колу. Потом я пройду сюда, будто в телефонную будку, и позову тебя. Так, а вы, мистер Сорокин, когда Фредди зайдёт в будку, с угрожающим видом скажете свою последнюю фразу: «Иди в заднюю комнату, закрой рот и глаза. Понял?» Я испуганно ухожу, на этом сценка окончена.