Тут я задумался. Вот почему Мендель и Лейбовиц не предупредили меня об этом заранее? Да и я хорош, что-то в последнее время у меня частенько гуляет ветер в голове. Тем не менее нужно что-то предлагать. И в этот момент я подумал: хватит, наверное, бегать и прятаться по углам. Почему бы не вписать в права мои настоящие имя и фамилию? Ежова на этом свете уже нет, к тому же сейчас в мире грядут такие перемены, что Сталину и его команде будет точно не до меня. И – словно в омут головой:

– Записывайте! Имя – Ефим, фамилия – Сорокин. Дату рождения надо? Тогда… – Я помедлил. Ладно, число и месяц пусть будут настоящие, а вот год, соответственно, с поправкой на минус восемьдесят лет.

– 12 декабря 1900 года.

– Записано, – чирканул на клочке бумаги Шмейхель. – Так что заходите через три дня, ваши документы будут готовы.

– Хорошо, но у меня к вам ещё один вопрос. Не подскажете, где можно сделать ставку на исход боксёрского поединка?

– Отчего же, подскажу, – с готовностью согласился Шмейхель. – А лучше провожу. Вы тут человек новый, к вам могут отнестись с настороженностью, а меня уже знают, я в этом районе практически вырос.

Идти оказалось недалеко, через несколько минут мы спустились в такой же подвал, однако народу здесь было не в пример больше. В воздухе витал табачный дым, раздавались крики на английском, итальянском, вроде на идиш или иврите, и даже двое – судя по выправке, чуть ли не бывшие офицеры царской армии – общались на чистом русском.

Ставки от десяти долларов здесь делались в основном на лошадиные бега и бейсбол. Но на исход боксёрского поединка между Луисом и Шмелингом тоже можно было поставить, и уже вскоре я диктовал букмекеру свои имя и фамилию, протягивая две купюры с портретом 18-го президента США Уллиса Гранта. Причём здесь же принимались ставки на раунд, в котором тот или иной боксёр может победить нокаутом. Если угадывал и раунд, твой выигрыш увеличивался в несколько раз. Не угадывал – даже в случае верного исхода боя мог оказаться в проигрыше. Я не преминул этим воспользоваться, указав, что Шмелинг ляжет в первом раунде, на что букмекер удивлённо приподнял брови.

Как-то всё слишком просто, думал я, покидая заведение. Понятно, что приём ставок без документов мне в данный момент только на руку, но тем не менее…

Спустя три дня я стал обладателем новеньких водительских прав на имя Yefim Sorokin. С маленькой чёрно-белой фотографии с печатью в уголке на меня смотрел серьёзный мужик, в глазах которого трудно было что-то прочитать.

– Не отличить от настоящих, – довольно потирая руки, сказал Шмейхель.

Лейбовиц, посмотрев права, удивился:

– Вы же так переживали, что за вами могут начать охоту какие-то спецслужбы, а тут взяли и свои настоящие данные указали…

– Волков бояться, Абрам Моисеевич, в лес не ходить, – со вздохом махнул я рукой.

Антиквар, таким образом, был поставлен перед фактом, и далее он объявил, что завтра я еду в аэропорт покупать два билета на рейс Нью-Йорк – Лос-Анджелес и два билета на обратный рейс с тем расчётом, чтобы обернуться одним днём. Ну или двумя, что само собой подразумевалось, если ты вылетаешь вечером, как рекомендовал антиквар.

– Берите билеты на 26 мая, желательно на вечерний рейс, – напутствовал меня Абрам Моисеевич.

Билеты я приобрёл в ближайшем офисе «Американских авиалиний», до которого было идти всего пару кварталов. Два билета в один конец и два обратно на самолёте «Дуглас» серии DC-3, совершавшем регулярные пассажирские перевозки по этому маршруту, обошлись по тридцать три доллара каждый. Вылет должен состояться в 19:30 из аэропорта Ньюарка, расположенного в часе езды от Манхэттена, но номинально уже находящегося в штате Нью-Джерси.