С первого класса, в семь лет, мама мне строго-настрого запретила драться с дворовыми пацанами. Сказала – Если позовут один на один, говори – мама не разрешает! Надо мной все смеялись. Дразнили. Так продолжалось до одиннадцати лет. Я частенько ходил с «фингалом» под глазом. Мне «навешают», а я не отвечал. Потом я попал на стадион в городе Павлодаре, в Казахстане. Шли соревнования по боксу, и я записался в секцию. Мне очень повезло. Я ведь Везунчик. Я попал в руки мудрого наставника Рафаэля Гашевича Вахитова.

Было тогда такое общество «Трудовые резервы». Тренировались мы в зале профтехучилища. Оказалось, что папа передал мне по генетике – чувство дистанции и координацию. А также феноменальную реакцию. В секции, во время спаррингов, ребята мне говорили – Гарик, у тебя реакция как у кобры. В тебя хрен попадёшь, ты мелькаешь. Это приучило меня бить из не стандартных положений и посылать кулак под разными неожиданными углами. В секции мне поставили удар. Лучше всего получался левый боковой. Тренер меня год не выпускал на ринг. Мудрый был человек. Боялся за меня. Рафаэль Гашевич, позже, возглавил сборную общества «Трудовые резервы» Казахстана. Я тоже достиг определённых высот и вышел в «большую» жизнь через дворы, кое с каким опытом. Я намеренно, не буду останавливаться на вопросах, как пригодились мне в дальнейшем эти навыки. Кому интересно, о некоторых случаях я подробно писал в своей книге «Фрактал. Осколки». Здесь же остановлюсь на одном происшествии, да и то, по другой причине.

Был у меня дружок, Миша Зиллер. Здоровый такой парняга. Амбал, так раньше мы называли таких. Кучерявые рыжие волосы, голубые, вечно смеющиеся глаза, бездна юмора и подколов. Метр девяносто ростом и сто десять килограммов весом. Мишаня работал в самом центровом месте города Москвы – «Парикмахерская N1», что напротив Центрального Телеграфа, на улице Горького 4, ныне Тверская с тем же номером дома. Сейчас здесь салон «YVES ROCHER». Зиллер был мастером от Бога, имел «Золотые ножницы» – престижную премию Европейского конкурса парикмахеров. Их миниатюрная копия красовалась на его халате. Записаться к нему на стрижку или укладку было практически нереально. Мишу знала и обожала вся модная тусовка столицы. На противоположном конце большого зала, мужского отделения, работал его друг, худенький и стройный, кучерявый и тоже рыжий Мишка Цвейман. Юморист и балагур, каких ещё поискать. У Мишани Зиллера было хобби. Ходить вечерами по ресторанам и драться. То ли руки у него продолжали чесаться после работы, то ли силы оставалось много после трудового дня, возможно хулиганские гены гуляли по Мишкиной крови. Не понятно. Иногда и меня он приглашал на свои хулиганские выходки.

Как то, поздним вечером, я приводил свою «голову» у него в порядок. Сделав укладку, он подмёл пол у кресла от остатков моей шевелюры и молвил – Гарик, дружище, давно не виделись. Приглашаю тебя поужинать в «Белград-2» на Смоленке. Там и девочек «снимем».

Шёл декабрь 1979 года. Страна готовилась принять XXII Летние Олимпийские игры 1980 года. Масса иностранцев прибудет в столицу. В преддверии игр в Москве бурно расцвела элитная проституция. «Ночные бабочки» облюбовали валютные бары и дорогие рестораны, где отдыхала избранная публика. Таких девочек называли на итальянский манер – «путаны».

– Я как юный пионер всегда готов! – отозвался я.

– Но, сначала заскочим в кафе «Лира» к богеме и набьём кому-нибудь рожу – предложил Мишаня. Я был не против. Меня ещё держала своей железной хваткой тоска, по недавней несостоявшейся свадьбе с «Финикийкой» и требовала выхода (об этом ниже). Я тоже был не прочь найти приключения на свою ту самую точку, на которую сажают, когда «выключают» свет в драке или на ринге. И мы двинули в «Лиру».