– Почему же? – Именно по этой причине Лоррейн и решила записать показания на пленку.

– Она не была замужем, – прошептала миссис Фрайт так, словно даже произносить эти слова было грехом.

– А мой внук не должен был родиться вне брака. Хватило и того потрясения, что его отцом оказался Рассел Гудол. – Лицо мистера Фрайта налилось краской ненависти и гнева. Иссиня-черные вены, шевелившиеся под кожей его щек и пористого носа, свидетельствовали о самом что ни на есть нечестивом образе жизни.

– Вы уверены в том, что Рассел Гудол был биологическим отцом ребенка?

Тест ДНК должен был в самое ближайшее время ответить на этот вопрос, но Лоррейн хотела узнать мнение родителей убитой.

– Салли-Энн сказала нам, что он – отец, – то ли вздохнул, то ли тихо прорычал мистер Фрайт.

– Нет, Салли-Энн не была уверена, Билл, – поправила миссис Фрайт. – Она была… популярной девочкой.

– Потаскушкой, ты имеешь в виду.

– Продолжайте, – сказала Лоррейн миссис Фрайт.

– У нее было два бойфренда. Она никак не могла решить, кого же из них выбрать. Когда Лиам узнал о ребенке, он больше не захотел иметь с ней ничего общего. Сказал, что ребенок не может быть от него, – кротко пояснила миссис Фрайт.

– Чертова шлюха – вот кем она была!

– Билл! – одернула миссис Фрайт так громко, как только могла. – Наша дочь не была… не была такой.

– А как фамилия Лиама, миссис Фрайт?

– Райдер. Лиам Райдер.

– И кстати, женатый, со своей собственной семьей. – Ладони мистера Фрайта сжались в крепкие кулаки. Он втянул воздух ртом так, словно в комнате не осталось кислорода. – Немудрено, что грязного ублюдка и след простыл, когда Салли-Энн забеременела!

– Значит, вы не можете точно сказать, кто был настоящим отцом ребенка? – уточнила Лоррейн. И подумала, что гораздо важнее было то, кто из двоих мужчин считал себя отцом.

– Салли-Энн пыталась справиться с этим потрясением. Когда Лиам не захотел иметь с ней ничего общего, она постаралась забыть его, – объяснила миссис Фрайт. – Она хотела вычеркнуть его из своей жизни, но это было непросто. Она любила его.

«Причем вычеркнуть в буквальном смысле», – подумала Лоррейн, вспомнив вымаранное имя в медицинской карте.

– Рассел оказался на высоте, пришел на выручку. Он – отзывчивый парень, – продолжила мать.

– Он – неудачник, вот что, – снова вмешался мистер Фрайт.

– Где Салли-Энн познакомилась с Лиамом Райдером? – поинтересовалась Лоррейн. – Кого она встретила раньше?

– Расса она знала с начальной школы. А с Лиамом познакомилась позже, когда записалась на тот курс в колледже. Он учил ее бухгалтерскому учету. Все изменилось, когда она встретила Лиама.

– Скорее учил ее распутству! – рявкнул мистер Фрайт. Его лицо, казалось, раздулось от негодования и приобрело темный свекольный оттенок, а потом бедняга разразился резкими, отрывистыми рыданиями. Закрыв лицо ладонями, он бессильно уронил голову. На его макушке разметались пряди седых сальных волос.

Лоррейн взглянула на Патрика. Они помолчали, дав убитому горем отцу немного времени.

– Не держи в себе это, дорогой, – попыталась утешить миссис Фрайт, но он сбросил ее руку со своей спины. Мистер Фрайт явно не собирался делиться переживаниями с другими.

– Еще один вопрос, – вздохнула Лоррейн, но осеклась. Ей хотелось спросить, почему Салли-Энн указала Расса Гудола в анкете медицинской карты в качестве ближайшего родственника, не вписав в эту графу кого-либо из родителей. Но потом поочередно смерила взглядом Фрайта и его жену, и в голове мелькнуло нечто вроде догадки.

Лиама Райдера дома не оказалось. Дверь открыла озадаченная женщина лет тридцати пяти, за спиной которой, из глубины прихожей, выглядывала парочка детей. Это был славный одноквартирный особнячок 1950-х годов с ухоженным палисадником и горшком анютиных глазок у входной двери. Аромат готовящейся еды – печеной или жареной картошки – струился изнутри, пока женщина во все глаза смотрела на удостоверение инспектора полиции. От голода у Лоррейн заурчало в животе.