– Никаких проблем, сэр. Я все равно работаю сегодня.

– Дело фермы Стоунри?

– Да.

– Есть что-то, что мне нужно знать?

Грейс в нескольких словах ввел его в курс дела.

– Должен сказать, – заметил Мартинсон, – для меня это приятная новость. Уверен, если следствием руководите вы, значит, дело в надежных руках.

– Спасибо, сэр, – сказал Грейс, приятно удивленный таким заявлением главного констебля.

– Причина, по которой я вас вызвал, – продолжал Мартинсон, переходя на более серьезный тон, – довольно деликатного свойства.

«Вот и приехали», – подумал Грейс. Похоже, речь все же пойдет о слиянии отделов тяжких преступлений суссекского и суррейского управлений.

Объяснений пришлось подождать – в кабинет вошла помощница шефа Джин, крайне редко работавшая по уик-эндам. Поставив на стол поднос с кофе и печеньем, она удалилась.

– Гея, – произнес Мартинсон и снова замолчал.

– Гея?

– Вы же понимаете, кого я имею в виду? Гею Лафайет, рок-певицу и актрису.

– Понимаю, сэр.

Последние две недели все средства массовой информации только и говорили о Гее Лафайет, так что не понимать, о ком идет речь, мог, наверное, лишь слепоглухонемой.

– Лично я придерживаюсь того мнения, что певица она более сильная, чем актриса, но кто я такой, чтобы судить?

Грейс кивнул:

– Я, пожалуй, соглашусь с вами. Поклонником ее не являюсь, но таковых знаю.

– Вот как?

– Например, детектив-сержант Брэнсон.

– Вам, конечно, известно, что она приезжает в Брайтон на следующей неделе для участия в съемках фильма о короле Георге IV и его любовнице Марии Фицхерберт?

– Я знаю лишь, что она приезжает. Детектив Брэнсон даже надеется, что, может быть, познакомится с ней. Полагаю, продюсеры знают, что миссис Фицхерберт была англичанкой, а не американкой?

Мартинсон улыбнулся и покачал пальцем.

– А вы знаете, что Гея родилась в Брайтоне?

– Да, в Уайтхоуке.

Мартинсон кивнул:

– Да, девочка, как говорится, далеко пошла.

На протяжении многих лет Уайтхоук оставался одним из беднейших районов Брайтона.

– Верно.

– Так вот, Рой, у нас возникает большая проблема. В последние дни я несколько раз разговаривал со старшим следователем отдела убийств полицейского управления Лос-Анджелеса, главой ее личной службы охраны, руководителем туристического управления Адамом Бейтсом и директором «Брайтон корпорейшн» Джоном Барраделом. Дело в том, что несколько дней назад возле дома Геи в Бель-Эйр застрелили ее ассистентку. Полиция полагает, что преступник ошибся и что настоящей целью была сама Гея.

– Впервые слышу.

– В британской прессе об этом почти не писали. Гея получила электронное письмо с предупреждением не соглашаться на роль Марии Фицхерберт. Судя по всему, служба безопасности не придала предупреждению какого-либо значения, что и неудивительно, поскольку такого рода письма поступают постоянно. Теперь положение изменилось, те, кому положено, зашевелились и считают, что нападение может повториться. Вот это письмо Гея получила на следующий после убийства ассистентки день.

Главный констебль взял лежавший на столе листок и протянул Грейсу. Суперинтендент пробежал глазами по строчкам.

– Думаю, не мне вам объяснять, какой прекрасной рекламой для нашего города станут съемки этого фильма.

– Понимаю, сэр.

Том Мартинсон вымученно улыбнулся.

Криминальная история Брайтона началась в середине 1800-х. В начале 1930-х, после серии особо жестоких убийств, в том числе двух с расчлененными телами, обнаруженными в чемоданах, оставленных в камерах хранения железнодорожного вокзала, за городом закрепилось нежелательное звание «криминальной столицы Соединенного Королевства» и «уголовной столицы Европы». На протяжении многих лет туристическое управление всячески старалось избавить город от нехорошей репутации, а полиции удалось добиться значительного прогресса в снижении уровня преступности.