– И кто твой отец? – поинтересовалась Ламия, увлеченная жизнью собеседника.

– Маг Каэл Великолепный, – гордо произнес Крист, но увидев, что слова не произвели на девушку впечатления, переспросил:

– Разве не слышала?

Ламия, как и другие жители деревни, знала по имени только одного мага – Крона, поэтому осторожно покачала головой.

– Он первый маг Хартума, – надувшись от важности сказал Крист. – Боевой маг, между прочим. Поэтому и не желает тратить время на паранойю Крона. Ему есть чем заняться.

Несмотря на то, что Ламия периодически не досыпала, болтать с Кристом было куда интереснее, чем с подружками по комнате. Тем более, что не все из них были такими же душками, как ее напарницы по мытью посуды. Сложнее всех приходилось с Евой, еще одной помощницей зеленщика, которая, однажды увидев Ламию в компании Криста, невзлюбила ее до такой степени, что не упускала случая оскорбить соседку словом или делом. Ламия, выросшая с драчливыми братьями, умела постоять за себя, но опасалась потерять работу, поэтому открытых конфликтов старалась избегать. Удавалось не всегда.

Вот и сейчас, завидев приближающуюся Еву, Ламия напряглась, так как видела, что та уверенно идет прямо к ней. Интуитивно она понимала, что причина ссоры – Крист, по которому вздыхала половина прислуги женского пола. В замке Крона хватало молодых парней с кудрявыми волосами, но Крист был единственный, который появлялся в Северной Башне каждый день. Обычно колдуны прислугу и вовсе не замечали, Крист же был знаком со всеми девушками, работающими по контракту. Поговаривали также, что едва ли не каждая вторая девица из прислуги побывала в его постели, но Ламия слухам не верила. Наедине с ней молодой ведьмак был образцом обходительности и ни разу не допускал вольностей. А то, что он выбрал в подруги ее, а не долговязую красавицу Еву с длинными черными волосами, то это боги так распорядились, и вины Ламии в этом не было.

– Эй, селянка, – бросила Ева, вырастая напротив ее чана. – Тебя Тотус вместе с нами в теплицы отправляет. Надо десять корзин моркови с петрушкой собрать. Кончай полоскаться и топай за мной.

Еву никто главной не назначал, но другие девчонки из команды зеленщика Тотуса с ней не спорили, предпочитая подчиниться, чем портить себе настроение. Сейчас из-за спины Евы выглядывали две тощих рыжих девушки, каждая из которых держала по пять корзин, вложенных одна в другую. Ламия не помнила их имен, но знала, что это сестры-близнецы из соседней деревни. Прозвище «селянка» считалось чуть менее оскорбительным, чем «деревенщина» и могло быть применимо к большей части кухонных работников, однако Ева называла так исключительно Ламию, ведь сама брюнетка выросла в Хартуме и даже получила образование швеи. Ламию так и подмывало спросить, зачем квалифицированная швея рубит лук и петрушку с утра до вечера, но изо всех сил сдерживалась. Ламия умела делать выводы. Она проработала на кухне всего пару-тройку недель, а Ева трудилась зеленщицей в замке Крона второй год, и даже сам Тотус предпочитал с ней не связываться.

Вспомнив о поваре, Ламия поискала взглядом заваленные зеленью, соусницами, мисками и ножами столы, где хозяйничал ответственный за салаты. Увидев, что она на него смотрит, Тотус уверенно кивнул на дверь и показал десять пальцев. И хотя Ева не солгала, как втайне надеялась Ламия, отправляться к дальним теплицам в ее компании не хотелось. Рыжие сестры в счет не шли. Они работали всего неделю, но с первых дней выбрали Еву в покровительницы.

Извинившись перед Риной и Миррой и пообещав вернуться через час, Ламия сняла непромокаемый фартук судомойки и набросила на плечи накидку. На улице вечерело, а первый месяц лета в горах обычно был холодным. К тому же под накидкой можно было незаметно спрятать кое-какое оружие самообороны, например, пучок крапивы и увесистый мешочек с песком. Так, на всякий случай. Вдруг Еве захочется перейти от словесных оскорблений к драке? В драках Ламия новичком не была, умела и за косы отодрать и физиономию расцарапать, но как же легко было это делать, когда тебе грозила лишь матушкина брань за испачканное платье, и совсем иное – когда на другой чаше весов находились работа, за которую платили золотом. Однако оставаться наедине с Евой безоружной было еще глупее, поэтому Ламия решила, что крапива лишней не будет.