– Нашим братьям? – опешила я.

Клухин слегка смутился, но ненадолго.

– А что? – оживленно переспросил он. – Братья по крови, братья по миру, в котором родились, братья…

– Вася, – перебила я его, – это, безусловно, благородная миссия, но я не уверена, что у меня будет на все это время.

– Ничего, Лерочка, я сам займусь организационной стороной, если вы не возражаете.

Я сразу же подумала, что, безусловно, потребуются деньги, но решила Клухина заранее не нервировать. Правда, робко уточнила:

– Конечно, нельзя ничего загадывать заранее. Вдруг мне никто не позвонит?

– Позвонит! – уверенно сказал Вася. – Обязательно позвонит.

Туманов номер два выглядел так, словно его загримировали для роли в фильме о привидениях – бледное лицо с проступившей щетиной, волосы дыбом, вокруг носа два темных круга, в которые провалились глаза.

– Где ты была? – спросил он голосом разгневанного папаши, едва лишь я выросла на пороге.

Мне стало стыдно. Он ведь считает меня своей женой! И не знает, что его настоящая половина перенеслась в параллельный мир. До тех пор, пока я не найду способ вернуть все назад, надо будет хотя бы не огорчать этого беднягу.

– Мне захотелось сходить в Эрмитаж, – смиренно сказала я. Затем шагнула поближе и запечатлела на его небритой щеке полный раскаяния поцелуй. Кажется, он даже не заметил столь невероятного проявления нежности.

– Я! Схожу с ума! – Сопроводив меня в комнату, он начал бегать по ней кругами, не обращая на меня никакого внимания. Судя по всему, речь была выстрадана. – Обзвонил все больницы!

– Надеюсь, ты догадался позвонить Катерине?

– Почему я должен узнавать о твоих планах от твоей сестры? Ты разве с ней живешь?! Ты живешь со мной! Так будь добра хотя бы ставить меня в известность о своих похождениях!

– Я что, Кот в сапогах? – обиделась я. – Какие у меня похождения? Уж не думаешь ли ты, что у меня роман?

– Что же еще? – ревниво спросил Туманов. – Не одна же ты ездила смотреть Эрмитаж.

– Вот именно – одна. Что в этом странного? Мне хотелось побыть одной, подумать. У нас с тобой в последнее время наметились некоторые разногласия…

– Что ты называешь разногласиями? Ты не желаешь признавать во мне мужа, отселила меня с постели на диван, шарахаешься, когда я хочу тебя поцеловать…

Я решила, что сейчас самое время смягчить его. Поэтому, когда он пробегал очередной круг, я встала на его пути и поймала в жаркие объятия. Туманов опешил. Видимо, в сценарий той сцены, которую он планировал мне закатить, нежности вписаны не были.

– Прости меня! – прошептала я ему прямо в рот. – Я готова вознаградить тебя за все твои страдания.

Туманов переждал, пока я его поцелую, и при этом так напрягал шею, что мне пришлось встать на цыпочки. Когда я оторвалась от него, он гневно спросил:

– Считаешь меня простофилей, который запросто попадется на этот крючок? Ты будешь бегать налево, а потом задабривать меня мимолетными ласками? Не выйдет! – Он помахал перед моим носом указательным перстом.

Ого, кажется, он ревнует всерьез. Неужели он все это время так сильно страдал, а я, занятая собственными переживаниями, ничего не замечала? Моя природная доброта повелела мне успокоить его как можно скорее.

– Клянусь, что ездила в Питер одна. Я даже номер в гостинице не заказывала. Приехала, нырнула в музей, приобщилась к прекрасному, выпила чашку кофе в какой-то забегаловке и – сразу в обратный путь.

– Ну, допустим, в Питер ты действительно ездила одна, – не меняя тона, сказал Туманов. – Но здесь, в Москве, у тебя есть увлечение. Я его видел. Да-да, можешь не отпираться! И он звонил сюда днем, думал, что я, как всегда, на работе!