Ох, ирония – мой верный друг.

Я потягивала шампанское и смотрела на другой конец стола, где Анджело вел беседу с девушкой по имени Эмили, отцу которой принадлежал самый большой бейсбольный стадион в Иллинойсе. Анджело рассказывал ей, что собирается поступать в магистратуру Северо-западного университета и параллельно работать в бухгалтерской фирме своего отца. Истина в том, что он, скорее, собирался отмывать деньги для моего отца и служить Синдикату до конца своих дней. Я рассеянно слушала их разговор, когда губернатор Бишоп вдруг обратил на меня внимание:

– А ты, малышка Росси? Поступила в колледж?

Люди рядом с нами общались и смеялись, кроме сидящего напротив мужчины. Он по-прежнему не замечал свою спутницу, а вместо этого попивал из стакана, игнорируя телефон, на экране которого вспыхивали новые уведомления. Теперь же, взглянув в мою сторону, он как будто смотрел сквозь меня. Словно в тумане, я задумалась, сколько ему лет. Мужчина казался старше меня, но был явно моложе папы.

– Я? – Замерев в напряжении, я вежливо улыбнулась и расправила на коленях салфетку. Мои манеры были безупречны, а в бессмысленных беседах мне почти не было равных. В школе я изучала латынь, этикет и общую подготовку, так что умела развлечь любого: от мировых лидеров до куска пережеванной жвачки. – О, я окончила школу год назад. Сейчас работаю над расширением круга общения и обзавожусь связями здесь, в Чикаго.

– Иными словами, вы не работаете и не учитесь, – скучающим тоном прокомментировал мужчина напротив, со стуком поставил стакан на стол и бросил в сторону моего отца ехидную ухмылку.

Я почувствовала, как от стыда стали гореть уши, и посмотрела на отца, ожидая помощи. Он, похоже, не услышал, поскольку это высказывание осталось без ответа.

– Боже милостивый, – зардевшись, забрюзжала на грубого мужчину блондинка, но он от нее отмахнулся.

– Мы же в кругу друзей. Никто не будет о таком распространяться.

Распространяться? Кто он, черт возьми, такой?

Я встрепенулась и сделала глоток шампанского.

– Безусловно, у меня есть и другие занятия.

– Поделитесь с нами, – с глумливым восхищением поддел он. За нашей половиной стола повисло молчание. Напряженное. Предвещающее о приближении крайне неловкого момента.

– Я люблю благотворительность…

– Это даже не деятельность. Чем вы занимаетесь?

Глаголы, Франческа. Употребляй глаголы.

– Я катаюсь верхом и обожаю садоводство. Играю на фортепьяно. Я… о, покупаю все, что мне необходимо.

Я все портила и понимала это. Но мужчина не позволял перевести разговор на другую тему, и никто больше не вмешивался, чтобы меня выручить.

– Вы перечислили хобби и роскошь. Какой вы вносите вклад в общество, мисс Росси, кроме того, что поддерживаете нашу экономику, покупая столько одежды, что хватило бы на всю Северную Америку?

Столовые приборы с шумом приземлились на дорогой фарфор. Женщина ахнула. Все резко перестали болтать.

– Довольно, – прошипел ледяным тоном отец, пронзая мужчину жестким взглядом.

Я вздрогнула, но мужчина в маске оставался невозмутимым. Не дрогнул, а, скорее, наоборот – беспечно радовался сменившемуся курсу беседы.

– Склонен согласиться, Артур. Думаю, я узнал о вашей дочери все, что можно. Да еще и за минуту.

– Вы забыли дома свои дипломатические и государственные обязанности вместе с хорошими манерами? – подметил мой всегда воспитанный отец.

– Напротив, мистер Росси, – хищно усмехнулся мужчина. – Я очень хорошо о них помню, к вашему скорому превеликому разочарованию.

Престон Бишоп и его супруга замяли эту социальную катастрофу, задавая еще больше вопросов о моем детстве в Европе, моих сольных концертах и о том, что я хотела бы изучать (ботанику, но мне хватило ума не упоминать, что учеба в колледже для меня не предусмотрена). Родители улыбались, видя мое безукоризненное поведение, а женщина, сидящая рядом с неотесанным незнакомцем, даже влилась в беседу, рассказывая о путешествии в Европу во время ее академического отпуска. Она была журналисткой и объездила весь мир. Но какой бы милой она ни казалась, я не могла избавиться от чувства ужасного унижения, которому подверглась благодаря острому языку ее спутника. А он, кстати говоря, вновь с выражением невыразимой скуки уставился на дно в очередной раз наполненного бокала.