– Не знаю почему, капитан-лейтенант, но я вам уже верю! – усмехнулся Воронцов.

Как я и предсказал, ровно через тридцать минут началась новая бешенная атака.

Едва я вернулся к штабу Второй армии, как получил новое поручение. На этот раз скакать в дивизию, занимавшую позицию слева от деревни Утицы и приказать ее командиру двигаться на Семеновское, ближе к эпицентру французской атаки. Это поручение я выполнил достаточно быстро. Тем временем пришло известие, что к нам послал подкрепления и Кутузов. Но их подхода надо было ждать еще час-полтора, а до этого предстояло сдерживать свежие корпуса французов вдвое меньшими силами.

– Французы решили задавить нас своей численностью! – резюмировал Багратион, глядя на приближающиеся неприятельские колонны, когда я докладывал о выполнении поручения графу Сен-При.

С расстояния в двести метров наши встретили атакующих картечью. Неприятель нес огромные потери, но мощный поток людей, неудержимо катился вперёд. Вскоре левая и правая флеши после жестокого штыкового боя были заняты французами. На средней схватка ещё продолжалась.

– Давайте быстро к кирасирам! Пусть немедленно контратакуют! – крикнул мне через плечо Багратион.

И снова я, сломя голову, поскакал по буеракам, мимо гор трупов. Конница уже изготовилась к атаке, и едва я передал приказание, как хрипло запели трубы, и полки рысью двинулись в бой.

Вскоре по всему фронту кипела ожесточенный рукопашный бой и кавалерийская рубка. Французы были выбиты из флешей. Но какой ценой!

Ряды воронцовских гренадер серьезно поредели, а оставшиеся в живых, сбиваясь тесными кучками, начали пятиться назад. Над левой флешью трепетало французское знамя. А вот и сам Воронцов. Размахивая шпагой, он пытался построить остатки ближайших батальонов, еще кое-как державших строй:

– Ребята, становись! Штыки примкнуть! Смотрите, как умирают генералы!

Однако тут же, на моих глазах, он был опрокинут наземь, пущенной почти в упор пулей.

– Спасайте графа! – крикнул я ближайшим солдатам.

Сам же встал во главе все еще топтавшихся на месте гренадер, намереваясь их возглавить. Но меня энергично отодвинул в сторону седой подполковник с окровавленной тряпкой на голове:

– Позвольте, сударь. Это не ваша работа, а моя!

– Ружья на руку! Барабанщик атаку! Шагом марш! – обернувшись к гренадерам, прокричал он, и повел колонну навстречу приближавшимся французам.

Когда я прискакал к штабу армии, там уже был и доставленный солдатами Воронцов, а потому я стал свидетелем следующего разговора между ним и Багратионом.

– Куда угораздило тебя, душа моя? – спросил Багратион.

– Кажется в ляжку, – морщась от боли, отвечал граф.

– А дивизия твоя как?

На этот вопрос, граф лишь горько вздохнул, а потом показал рукой на землю рядом с собой:

– Она здесь!

Увидев меня, Воронцов слабо улыбнулся и сказал князю:

– Ваш адъютант показал себя сегодня героем, возглавив атаку!

– Может это и похвально, но у адъютанта командующего иные функции, чем у командира пехотной роты! – вполголоса обронил кто-то из штабных.

После этого Воронцова унесли в тыл, а Багратион уже отдавал новые распоряжения. Я же некоторое время остался без дела и мог оценить весь ужас происходившего у деревни Семеновское. Ядра дождем сыпались на то, что еще недавно звалось деревней. Валились деревья, а избы исчезали, как декорации на театральной сцене. Земля дрожала. Все было в дыму и гари. Вдалеке бежали и падали маленькие фигурки людей и лошадей.

– Голицын и Колзаков ко мне!

Молодой розовощекий крепыш-поручик (видимо, тот самый Голицын) и я подъехали к командующему.