На егерского унтер-офицера я очень рассчитывал. Кто знает, что меня ждет завтра, а смотреть в него, имея рядом верного, смелого и опытного помощника, намного веселея, чем одному. К тому же мне у егеря тоже надо было кое-чему поучиться.

– Не можешь ли ты научить обращаться с лошадью? – попросил я Алдакушкина уже в первый день нашей «совместной службы» но, вспомнив, что он все же не казак, а егерь, добавил. – Если, конечно сможешь?

– А чего не смочь-то, пожал плечами егерский унтер-офицер. – Чай дело не хитрое.

– А когда начнем?

– А чего ждать-то, сразу и начнем. Первым делом надо освоить походную седловку, как составлять седло с полным вьюком.

– Я весь во внимании!

– Значица так, – солидно прокашлялся в кулак Алдакушкин. – Для удобства седлания стремена подтягиваются, а подпруги перекидываются через сиденье. Само седло накладывается с левой стороны лошади так, чтобы передняя лука находилась впереди холки, а затем для приглаживания шерсти седло сдвигается к крупу настолько, чтобы скоба передней луки пришлась над серединой холки. Понятно?

– Пока да.

– После этого подтягиваются подпруги, для чего передняя предварительно пропускается в петлю подгрудного ремня подперсья. Пряжка передней подпруги должна находиться на два пальца, а задней – на три ниже левой полки ленчика. Ясно?

– Уже не очень, – признался я. – давай этот параграф повторим, а еще лучше отработаем практически…

А вечером того же дня со мной приключилось вообще нечто невероятное, от чего я долго не мог прийти в себя. Все произошло уже ближе к вечеру, когда я, после суетного штабного дня направлялся от кутузовской избы к своему лежбищу. Мысли в тот момент были где-то далеко.

В этот момент неожиданно я почувствовал чей-то взгляд на своей спине, причем взгляд, который я «увидел» кожей, был враждебный, даже более того, он был смертельно опасным, при этом, одновременно, он был, как бы это лучше сказать, влюбленным, что ли. Лучше я просто не могу выразить те чувства, которые он во мне вызвал, к тому же, возможно, что это лишь игра моего воображения. Мало ли чего может показаться в минуту опасности. К тому же, все это длилось какие-то доли секунды. Умение чувствовать опасность за мгновение до того, как опасность станет реальностью, выработалось у меня за нелегкие годы службы в спецназе. Все решало какое-то мгновение. Скорее рефлекторно, а не осознанно, я резко бросился в сторону, затем «рыбкой» нырнул в близлежащие кусты. И почти сразу прозвучал едва слышный выстрел, пуля просвистела над головой и отколола щепу с близлежащего дерева, которая щедро осыпалась мне на голову.

Теперь ответ был за мной. Прикинув, откуда мог прозвучать выстрел, я осторожно пополз туда, вжимаясь в траву и стараясь массировать свое движение кустарником и стволами деревьев. Стрелявший, вряд ли ожидает, что его, соскочившая с мушки жертва, сама начнет охоту. Вот, кажется, и выпал случай применить мое метательное «ноу-хау». Внезапно вдалеке затрещали кусты. Кто-то, явно, быстро и абсолютно не таясь, убегал. Поняв, что неизвестный киллер, больше меня не стережет, я, не теряя времени, бросился в погоню за своим несостоявшимся убийцей, стараясь при этом бежать не прямиком, а зигзагом, на тот случай, если беглец снова решит пальнуть в мою сторону. Но никто так и не пальнул. Вдобавок ко всему, делая зигзаги, я отстал от киллера, а потом и вовсе все стихло. К этому времени совсем стемнело. Интуитивно я чувствовал, что мой враг затаился где-то совсем рядом, может быть, даже наблюдает за мной. Я же опять вынужден был двигаться, становясь идеальной мишенью. Не желая заканчивать свою жизнь в ночном лесу, я повернул назад. И снова чувство пристального взгляда в спину, но уже совсем не опасного, как полчаса назад. На всякий случай, чтобы не искушать судьбу, я прибавил шагу.