Тенея что-то говорит мне, но я сама не замечаю, как проваливаюсь в сон. Теперь сны – это единственное место, где я снова могу стать свободной, где снова могу стать собой… конечно, если мне не снятся кошмары. Какое это счастье – просто закрыть глаза, и представить, что я на опушке леса, у небольшого ручья с кристально чистой водой. Вдыхаю аромат амет, над которыми летают пучеглазые стрекозы…

«– Она на тебя похожа. Эта стрекоза. Такая же большеглазая и вечно жужжащая.» – во сне, Кэлон из воспоминаний поворачивается ко мне. Голубые глаза, обманчивые и такие манящие, вспыхивают дьявольским блеском, когда он меня дразнит. Я просыпаюсь, ощущая жжение на лице, из-за потока очередной порции слез, связанных с дорогим сердцу воспоминанием.

Даже не хочу вспоминать о том, что было в пещере. Безумие. Огонь. Похоть. Нежность. Любовь… я думала, что любовь.

Может Минора права, и я придаю близости слишком большое значение? Черт, сейчас это вообще неважно. Мне просто необходимо найти в себе самые светлые воспоминания, чтобы пройти через этот кошмар, и сделать для своего народа хоть что-нибудь.

Когда я просыпаюсь, Тенеи уже нет в темнице. Не сомневаюсь, что Минора будет использовать ее для тех же целей, что и Мию… и меня совсем скоро тоже.

Черт бы подрал эту мразь. Извращенка, отродье Саха. Тенея возвращается без сил, вся в синяках и ссадинах, напуганная до смерти. Зрачки расширены, дыхание учащенное – я понимаю, что девушка пока не осознает реальность, находясь под воздействием чар Миноры. Страшно представить, что она пережила вновь, и как стыд и чувство вины будет пожирать ее изнутри, когда она придет в себя.

Не знаю, сколько еще дней я провожу в мучительном ожидании очередной сессии пыток. Минора казалось, «забыла» про меня, а стражи, вместо каши вдруг начали приносить более-менее приличную еду. Но я все равно не притрагивалась к деликатесам – организм за долгое время просто отвык от полноценного питания. Меня тошнило от одного вида и запаха пищи.

Тенея, по большей части, молчала и плакала. Я понимала ее состояние, и даже не знала, как помочь девушке. От любых разговоров, заходящих в тупик, она рыдала еще сильнее.

– Минора показывала мне видения, Мандиса, – наконец заговаривает со мной Тенея, вернувшись с очередной встречей с темной жрицей.

– Какие? Будущее? – лязгая цепью, я придвигаюсь к ней поближе, чтобы расслышать тихий голос девушки.

– Прошлое, Мандиса. Она показала мне… Нуриэля… и его… с одалами. В купальне. Их было так много. И он… он был жесток с ними, Мандиса. Груб. Я не знала, что мой муж может быть таким, – медленно качает головой она. – И я не хотела верить в то, что он неверен мне. Я была такой наивной, и всегда думала, что одалы нужны ему для поднятия самооценки, ведь он клялся, что занимается любовью только со мной… я хочу умереть, Мандиса, – голос Тенеи срывается, и она снова начинает всхлипывать и задыхаться.

Ее слезы напоминают мне о моей боли, о предательстве Кэлона. За что они так с нами? Они нам нож к сердцу, а мы готовы на все ради своих любимых. Несправедливо. Неправильно. Даже в Элиосе прошли времена, когда мужчины совершали подвиги ради своих женщин, любили и заботились о них.

– Тише, Тенея. Мне… – протягиваю свободную руку, в надежде успокоить девушку.

– Тебе не жаль, Мандиса! – вдруг резко обрывает меня Тенея, вскинув на меня свой оскорбленный взгляд. – Я слышала его слова о тебе в день суда. Да только я думала, что ты нужна ему ради власти. А теперь сомневаюсь… – ее голос снова понижается до шепота. – Я так запуталась. Но теперь уже ничего не имеет значения.