Выхватила из толпы улыбающиеся, немного грустные лица отца и матери, зевающего во весь рот Бернса — слуги, озаботившегося судьбой дорожного сундука, уже дожидавшегося её в купе. Чуть поодаль Мишель заметила какого-то верзилу, энергично размахивающего шляпой, и пышнотелую даму в ядовито-зелёном капоре, держащую на руках крикливый свёрток — младенца. А за ней тенью двигался…

Мишель вздрогнула, растерянно моргнула. На какой-то миг ей почудилось, будто в толпе мелькнула высокая фигура Галена. Но видение, наверняка спровоцированное желанием ещё хотя бы раз встретиться с любимым, тут же рассеялось. Молодого человека нигде видно не было.

Её попросили не задерживаться и не задерживать пассажиров, что поднимались следом. Печально вздохнув, Мишель из тамбура направилась в своё купе. Уронив саквояж на стёганое сиденье, приникла к окну. И, пока махала родителям и даже, кажется, им улыбалась, пожирала глазами перрон, выискивая среди сонма незнакомых лиц лицо того единственного, который был для неё всем.

Колдунья сказала, она станет для Галена воздухом, смыслом его жизни. Пока же Гален наполнял смыслом только её собственное существование.

А без него и жизнь будет не в радость.

Мягкий толчок, поезд тронулся, стремительно набирая скорость. До боли закусив губу, чтобы не расплакаться (сидящий напротив мужчина и так бесцеремонно её разглядывал, нечего привлекать к себе ещё большее внимание), Мишель рухнула на сиденье. Прикрыла глаза, чувствуя, как одна непрошенная слезинка всё же сползла по щеке.

— Вот, держите, — настырный сосед зачем-то протянул ей платок.

Девушка шмыгнула носом и изобразила нечто, лишь отдалённо напоминающее благодарную улыбку.

Выдавила из себя:

— Спасибо, — и неловко скомкала платок, из-под опущенных ресниц украдкой разглядывая незнакомца.

Средних лет, коренастый, в сером костюме в клетку и широком галстуке, темневшем на фоне кипенно-белой рубашки. Было в чертах его лица что-то неуловимо знакомое. В низком, хрипловатом голосе. Наверняка тот ещё любитель табака.

— Мы с вами раньше не встречались? — помимо воли вырвались слова.

Мишель мысленно прикрикнула на себя. Матушка пришла бы в ужас, услыхав столь бесцеремонный вопрос, прозвучавший из уст юной леди.

— Я бы такую красавицу точно запомнил, — усмехнулся в смоляные усы мужчина, и Мишель невольно поёжилась под его тяжёлым, липким взглядом.

Стала мысленно прикидывать, как долго ей придётся изнывать в компании этого нахального джентльмена, продолжавшего бесцеремонно на неё смотреть, и поёрзала на сиденье.

Ёрзала Мишель аж до следующей станции и едва не вскрикнула от радости, когда незнакомец, нацепив на голову широкополую соломенную шляпу (только сейчас девушка заметила, что путешествует он налегке), поднялся.

Хотела уже с ним попрощаться, когда мужчина огорошил её словами:

— Нам пора, мисс.

— Пора… куда? — Девушка настолько опешила, что даже не сообразила, что её тянут за руку.

— Домой к хозяину, — хищно осклабился пассажир.

Теперь он казался Мишель ещё более неприятным. Отталкивающим, опасным.

— Что вы несёте?! К какому… — восклицание оборвалось, сменившись сдавленным всхлипом.

Незнакомец резко притянул девушку к себе, сорвал мешочек-кулон с землёй Лафлёра, длинный шнурок которого в несколько раз овивал тонкое девичье запястье. Мишель опомниться не успела, как его заменил новый. Такой же крохотный, полный напитанной древней силой земли.

Чужой земли.

Беланже поняла это по неприятной дрожи, прокатившейся по телу. По тошнотворному ощущению, тугим комком застрявшему в горле.