– Мы ходили на пруд, хотели посмотреть на лодки, но пруд замерз.

– Наверное, очень холодно, – предположил Малкольм, и Мариэлла кивнула.

– Ты уходишь?

– Да, дорогая. – С серьезным видом он поцеловал ее в щеку. – А ты не забудь, что вечером ужин у Уитов.

Предрождественская вечеринка с танцами. Она собиралась надеть умопомрачительное платье, которое Малкольм привез ей из Парижа. Это было изумительное платье из белого атласа со множеством тончайших рюшей на груди и на рукавах. К нему подойдут бриллиантовые серьги и колье. А еще она наденет серебряные туфли, а сверху – длинную, до пят горностаевую шубу, которую муж подарил ей на день рождения.

– А на завтрашний вечер есть какие-нибудь планы? – спросила Мариэлла, потому что вдруг забыла, что он ей говорил. А он вспомнил, что утром положил ей на стол записку.

– Я завтра рано еду в Вашингтон. Хочу добраться туда еще засветло, потому что на вечер назначен ужин у министра торговли, а в понедельник я хочу провести весь день с послом. – Да, серьезная поездка, и обе секретарши наверняка поедут с ним. – Ты не возражаешь?

Обоим было ясно, что возражать она не станет, но он всегда был настолько внимателен, что спрашивал ее согласия, и она послушно принимала правила игры и отпускала его с улыбкой.

– Нет. Мы с твоим сыном решили совершить вылазку на «Белоснежку», а вечер проведем дома. – Мариэлла улыбнулась мужу. Как хорошо, что он так мягок с ней, особенно после сумасшедшего поведения Чарльза.

– Ты определенно не поедешь со мной?

– Нам будет тут хорошо. – Она снова улыбнулась, и Малкольм поцеловал ее в лоб.

Затем он дал Патрику знак, что он готов, и шофер пошел к машине, а Хейверфорд подал хозяину шляпу.

– Мы с тобой еще увидимся, дорогая. Надеюсь, все будет хорошо. Отдохни, а то вечером придется потрудиться. Не хотелось бы, чтобы у тебя опять заболела голова.

Иногда ей казалось, что с ней все обращаются как с тяжелобольной. Конечно, после такой встречи с Чарльзом голова имеет право заболеть. Но день прошел все же не так уж и плохо. Она простилась с Тедди и поздоровалась с ним, когда он вернулся со дня рождения, а вечером поднялась в детскую, чтобы еще раз поцеловать его перед сном. Правда, мисс Гриффин заворчала, ей казалось, что мать с сыном достаточно общались за этот день, но очень уж он любил смотреть, во что мама одевается, когда идет в гости. Он очень забавно охал и ахал, рассматривая ее туалет.

Платье выглядело на ней изумительно. Божественное платье, Малкольм так и сказал, что в этом платье она – богиня. Она обратила на себя внимание всех гостей на вечере у Уитов. Каждый сказал ей комплимент по поводу ее наряда, и мужчины не преминули заметить Малкольму, что ему невероятно повезло, что у него такая молодая жена, да к тому же такая красавица.

По дороге домой Малкольм опять говорил ей, как она хороша, а она все больше молчала. Она улыбалась его словам, но сама думала про Чарльза и его угрозы насчет Тедди. В конце концов она решила, что Чарльз просто потерял голову от горя и одиночества, а на самом деле он никогда не причинит вреда ни одному ребенку в мире, тем более ее ребенку. Он вспылил, потому что она отказала ему в свидании, вот и не знал, что ему делать, стал выдумывать какие-то угрозы. Она была рада, что отказалась с ним встречаться. Эти встречи могли бы только раздуть старое пламя, и они оба сделались бы еще несчастнее. При иных обстоятельствах она обязательно рассказала бы о нависшей опасности Малкольму, но сейчас она чувствовала, что это невозможно. Малкольм не имел понятия, какое место Чарльз занимал в ее жизни, он вообще не знал о существовании Чарльза, не говоря уже про брак и про ребенка, который умер. Малкольм не понял бы, зачем Чарльзу может понадобиться Тедди.