Чтобы попасть во вторую комнату, поменьше, нужно спуститься по деревянной скрипучей лестнице. Раньше по ней ходили только слуги, наверное. Может быть, кухонный мальчик, гремя ботинками, бежал вниз, чтобы принести свежую сдобу или газету. Желательно спускаться не быстро, чтоб не покатиться кубарем, как это у меня иногда получается. Там, внизу, под лестницей, в чулане прихожая. Одно небольшое оконце, зеркало в полный рост, вешалка, столик для сумки. Антикварные, редкие, кривоногие. Честно добытые на ближайшей помойке. Ну как можно было пройти мимо чугунного подстолья от швейной машины? Совершенно никак. Под изумленными взглядами прохожих я катила ее по Невскому целый квартал в своей форме и на крохотных каблуках. Махонькие колесики ужасно скрипели на выбоинах. Но ведь доволокла! На бросать же свое счастье посреди улицы. А то, что прохожие крутили пальцами у виска, так это их дело. Потом ещё стекло заказывала к удивительному подстолью вместо швейной машинки. Как по мне, так все очень логично, да и вышло удивительно хорошо. С венским стулом дела обстояли значительно хуже. Он попался мне зимой, когда я спешила. Пришлось закапывать в углу двора прямо в сугроб, чтоб не уволок другой ценитель антиквариата. Папка с бумагами сошла за лопату. Вечером откопала, нашла, правда, только с третьей попытки. Первые два сугроба оказались не теми. Повезло, что мне помогли подростки. Никогда не забуду их удивлённые лица. Дома рассмотрела находку получше, девятнадцатый век, штучное изделие работы самого основателя мастерской. Боюсь даже представить, сколько он стоит. Реставратора бы ещё найти.

Из прихожей можно сразу нырнуть на проспект, прямо под арку. Кривоватая, она сохранила решетку, только теперь на ней вместо цепи висит электронный замок.

В общий коридор коммуналки из моей комнаты не попасть. Только если пройти напрямую через комнату Марии Федоровны. Но мне туда и не надо. Зачем? Ванная у меня своя. Правда, смешная, гостям такую лучше не показывать, она спрятана во встроенном шкафу. Отворяешь дверцы и сразу шагаешь в мраморное корыто. При известной ловкости можно и лечь. Не знаю, кто ее такую придумал, может, тот врач, что жил здесь до меня. Он снимал комнату, о ванне хозяева даже не знали. Зато знали о туалете, он совсем забавный. Спрятан в нише, где когда-то наверняка стоял вазон с цветами или статуя античной богини. Дверца приделана на обычные узкие мебельные петли, я до сих пор опасаюсь, что она оторвётся и свалится на меня. Вентиляция и вовсе спрятна там за решетчатой сердцевиной медного цветка.

Соседка все никак не умолкнет. Надо выбираться из-под тонкого одеяла, накидывать халат. Ну вот какая я ей ночная фея? Откуда она это взяла? Да, я летаю в облаках, работа у меня такая! Стюардесса. Но ведь не фея же? Вдох - выдох. Поставила турку на керогаз, залила молотый перуанский кофе водой из бутылочки. Нет, не уймется. Проще смириться с неизбежным и вручить старушке баночку меда. В этот раз из поездки я притащила целый бочонок. Небольшая плата за то, чтобы спать по утрам. Надеюсь, на месяц ей хватит. И ведь сумасшедшей Марию Федоровну не назовешь. Скорее уж, странной. Всегда опрятное платье простого фасона, передник поверх со множеством кармашков, из которых торчат, как цветы, безделушки и мелочи. Платок на голове, домашние туфли с меховыми помпонами, запах ванили и сладостей окружает ее мягким облачком. Седые волосы неизменно аккуратно расчесаны и стекают из под платка по плечам серебряным водопадом. Шарм, блеск сороки и детское озорство во взгляде. Да уж.