Наступила тревожная ночь. Напряженно ждали рассвета. Что он принесет? Однако опасения оказались напрасными. Лишь только небо засветилось – все пришло в движение. Продолжали переправу людей, вооружения, грузов. То есть действовали по плану. Погода несколько улучшилась. Но долгожданные вертолеты пришли только на следующий день.

До сих пор к полетам из Душанбе на Памир «имел допуск» только один аэрофлотовский экипаж. Вертолетчики были специально подготовлены для спасения терпящих бедствие альпинистов, и летать им приходилось довольно часто. Горы таили много коварных сюрпризов для винтокрылых машин: разреженный воздух, неожиданная смена восходящих и нисходящих воздушных потоков, ограниченность маневра, резкие колебания погодных условий и многое другое. Боевая необходимость вынудила использовать для полетов на ту сторону и экипажи пограничной авиации. Времени на их специальную подготовку не было. Надо! И они полетели. Абсолютное большинство летчиков показало высочайший уровень профессиональной подготовки. Героизм, мужество, мастерство наших авиаторов в целом ряде случаев имели решающее значение для выполнения боевых задач. Десантирование подразделений, поддержка их действий с воздуха, снабжение всем необходимым для боя в местах полной недоступности. И главное: сотни раненых пограничников обязаны жизнью этим отважным людям. Испытав на своей шкуре ракетные и бомбовые удары вертолетов, бандиты окрестили их прозвищем «Шайтан-арба». А ведь летали эти «шайтаны» поначалу на обычных транспортных Ми-8, хотя и оснащенных вооружением, но ничем не защищенных. С горькой иронией летчики называли свои летательные аппараты «буфетами». Пули душманов прошивали корпус вертолета с легкостью. Не слышал, брали ли с собой летчики на боевой вылет сковородку, как утверждают некоторые юмористы, но тогда это, пожалуй, был единственный способ защиты от бандитских пуль. Позднее пришлось чуть ли не кустарным способом усиливать днище кабины. Экипажи надевали бронежилеты. Боевые Ми-24 появились у нас только в 81-м году.

Первым Героем Советского Союза среди пограничников, принимавших участие в афганских событиях, стал вертолетчик капитан Фарид Султанович Шагалеев. К рассказу о нем я еще вернусь. А тогда, 9 января 1980 года, наконец раздался рокот двигателей долгожданных вертолетов. Летчики Шагалеев, Мусаев, Лазарев прорвались сквозь непогоду. К месту переправы прибыл начальник войск округа генерал-майор Карпов, его заместитель, начальник оперативно войскового отдела генерал-майор Гафаров. Прибытие генерала Карпова предвещало дальнейшее развитие событий. Так оно и случилось. В тот день вертолетчики завершили переброску людей, грузов и всего необходимого для жизни и боевой деятельности десанта. Последним рейсом вертолеты перевезли муку, соль, растительное масло и другие продукты, которые послали жители Калайи-Хумба населению афганского кишлака.

Нет нужды говорить о том, какую волну благодарности среди жителей Нусая вызвала эта помощь. Когда видишь, как седобородый старик собирает в миску снег, на который случайно просыпалась соль, только тогда начинаешь в какой-то мере чувствовать степень бедственного положения этих людей. Мы увидели совершенно непостижимый уровень бедности. Но самое странное, что памирские афганцы, как мне показалось, и тогда, и позднее будто бы и не тяготились этим состоянием. Так жили их предки, так живут они, так будут жить их дети и внуки. Из года в год, из века в век, из поколения в поколение.

Меня и моих товарищей еще долго не покидало чувство, что мы не только перешли границу между нашей страной и Афганистаном, но и пересекли рубеж между веками, шагнули в далекое прошлое. Кстати, в 1980 году здесь наступил только 1359 год по мусульманскому календарю. Памирская земля непригодна для земледелия. Для того чтобы вырастить хотя бы горсть зерна, бедняки афганских кишлаков разыскивали и обрабатывали любой клочок земли, подымаясь на немыслимые скалистые кручи.