Примерно три цента стакан.

Ролинс толкнул долларовую бумажку по прилавку к продавщице.

Сегодня угощает папочка, сказал он.

Девушка наклонилась и стала вынимать сдачу из сигарной коробки, которую держала под прилавком. Выложив на прилавок горку мексиканских монет, подняла взгляд на клиентов. Ролинс поставил на прилавок свой пустой стакан, знаками показал, чтобы она налила всем по третьей, расплатился, забрал сдачу, после чего они взяли стаканы и вышли наружу.

Усевшись под навесом из веток и жердей и прихлебывая из стаканов, они с любопытством смотрели по сторонам. Вокруг ни души. Полнейшее безмолвие. Глинобитные домишки, пыльные агавы и голые холмы на горизонте… По маленькому глиняному желобу стекала струйка воды. На разбитой телегами дороге стояла коза и пялилась на коней.

Тут и электричества-то нет, сказал Ролинс, сделал еще глоток, перевел взгляд на дорогу. И машин здешние небось отродясь не видали.

Откуда тут взяться машинам? – сказал Джон-Грейди.

Ролинс кивнул, поднял стакан и посмотрел на свет.

Что это, кактусовый сок?

Может быть. Но все равно забирает, верно?

Немножко есть.

Главное, не давай больше пить мальцу.

Я пил виски, заявил Блевинс. И хоть бы хны.

Ролинс покачал головой:

Это только кому рассказать! Пьем кактусовый сок в какой-то мексиканской дыре. Как ты думаешь, что про нас говорят там, дома?

Думаю, про нас говорят так: были да сплыли, сказал Джон-Грейди.

Ролинс сидел, вытянув ноги перед собой и закинув левый сапог на правый. На колене у него лежала шляпа. Обведя взглядом незнакомый ландшафт, он согласно кивнул:

Это точно… Были да сплыли.

Они ослабили подпруги и напоили коней. Дали коням передохнуть и снова гуськом пустились в путь по убогой дороге, что вела на юг. Судя по следам и отпечаткам копыт, по ней проходили койоты, олени, коровы. Позже им снова попался какой-то поселок, но его они проехали не останавливаясь. Дорога, вся в рытвинах и ухабах, в низинах была сильно размыта. Там валялись останки коров и волов, павших в засуху, – кости в мешках из почерневшей, задубелой кожи.

Ну, как тебе эти места? – спросил Джон-Грейди.

Ролинс сплюнул, но ничего не сказал.

К вечеру они подъехали к маленькой усадьбе и остановились у забора. За домом виднелись еще кое-какие постройки, а также корраль, в котором было две лошади. Во дворе они увидели двух маленьких девочек в белых платьицах, которые посмотрели на всадников и убежали в дом, откуда появился мужчина.

Buenas tardes[22], сказал мужчина.

Он вышел к воротам и жестами показал им, чтоб заезжали. Потом показал, где напоить лошадей.

Pásale[23], сказал он. Pásale.

Ужинали за сосновым столом при керосиновой лампе. Одна глиняная стена была увешана старыми календарями и фотографиями из журналов. На другой висело небольшое изображение Пресвятой Девы на металлической пластинке, а под ним, на маленькой полочке, стоял зеленый стаканчик со свечой. Американских гостей усадили в ряд на скамейку на одной стороне стола, а две маленькие девочки уселись напротив. Они не сводили глаз с незнакомцев. Женщина ела молча, глядя в тарелку, а ее муж шутил и усердно потчевал гостей. Ужин состоял из фасоли, тортилий и рагу из козлятины, которое хозяин накладывал черпаком из большого глиняного горшка. Кофе подавали в небольших эмалированных кружках. Хозяин пододвигал гостям миски с едой, красноречиво жестикулируя.

Deben comer[24], приговаривал он.

Его интересовало, что творится в Америке, граница с которой проходила по реке в тридцати милях от поселка. Мальчишкой он однажды оказался в Акунье и видел через реку Соединенные Штаты, хотя сам там никогда не бывал. Правда, туда ездили на заработки два его брата, а дядя жил в Ювэлди, штат Техас, хотя теперь, наверное, он уже помер…