Оказавшись в довольно широком арройо, Джон-Грейди пустил Редбо размашистой рысью. Ногу пронзала острая пульсирующая боль. Капитан снова забубнил, чтобы его отпустили. Судя по положению солнца, арройо шло на восток и вскоре начало сужаться, а дно сделалось слишком неровным и усыпанным большими камнями, отчего бежавшие впереди кони сбавили ход, то и дело озираясь на обступающие склоны. Решив не рисковать, Джон-Грейди продолжал двигаться в том же направлении, и кони вскоре перешли на шаг, осторожно пробираясь среди каменных завалов. Потом они все же забрались по северному склону и двинулись по голому, лишенному признаков растительности косогору. Джон-Грейди снова крепко обхватил капитана и обернулся. Преследователи отставали примерно на милю, и теперь Джон-Грейди насчитал уже не четверых, а шестерых конников. Когда они в очередной раз скрылись из вида, спустившись в лощинку, Джон-Грейди отвязал от седельного рожка веревку, на которой вел за собой гнедого, чуть потравил ее и снова привязал к рожку.

Ты, видать, денежки задолжал этим поганцам, с усмешкой сказал он капитану.

Пришпорив коня, он вскоре поравнялся с двумя другими, которые остановились в сотне футов дальше по гребню и нерешительно озирались. Дальше по оврагу было не пройти, а на открытой местности негде спрятаться. И нужно-то всего минут пятнадцать, но их у него как раз и нет. Тогда он неловко сполз с седла на землю и запрыгал кое-как на одной ноге к мышастому жеребцу, который подозрительно на него косился и нервно переминался. Джон-Грейди отвязал поводья от седельного рожка, поставил здоровую ногу в стремя, потом, охнув от боли, забрался в седло и посмотрел на капитана.

Поедешь следом за мной. Я догадываюсь, что у тебя на уме. Но если ты думаешь, что я тебя не догоню, то сильно ошибаешься. И учти, если мне придется играть с тобой в догонялки, я выпорю тебя хлыстом, как нашкодившего пса. ¿Me entiende?[199]

Капитан промолчал. На его губах появилась ироническая улыбка. Джон-Грейди кивнул:

Правильно, улыбайся. Но заруби себе на носу: если я умру, то и ты меня не переживешь.

Он развернул коня и снова съехал в арройо. Капитан не отставал. Возле оползня Джон-Грейди спешился, привязал коня, закурил сигарету, взял винтовку и запрыгал на одной ноге, обходя камни и обломки скал. Отыскав укромное местечко среди камней, он остановился, вытащил из-за ремня капитанов пистолет и положил на землю. Потом вынул нож, отрезал полосу от рубашки и свернул ее в жгут, который разрезал надвое. Одним обмотал спусковой крючок, оттянув его назад. На рукоять жгут наматывал плотно, чтобы нажатым оказался и предохранитель. Потом отломал кусок сухой ветки и привязал к ней один конец второго жгута, а другой – к курку. Ветку придавил большим камнем, потянул пистолет, чтобы жгут взвел курок, и положил пистолет на землю, а на него накатил еще один камень, после чего осторожно убрал руку, чтобы проверить, как все держится… Как следует затянулся сигаретой, чтобы она получше разгорелась, и приложил ее к жгуту. Потом сделал шаг назад, поднял винтовку и, опираясь на нее, запрыгал к коням.

Снял с мышастого фляги с водой, потом уздечку. Погладил ему подбородок.

Извини, что бросаю тебя, старина. Ничего не поделаешь… Но ты был молодчиной…

Он передал фляги капитану, повесил уздечку себе на плечо и протянул капитану руку. Тот мрачно посмотрел на Джона-Грейди, но после секундного замешательства ухватил его своей здоровой рукой и помог взобраться на коня. Снова расположившись у капитана за спиной, Джон-Грейди взял поводья, развернул коня и выехал опять на гребень. Поравнявшись с двумя остальными лошадьми, Джон-Грейди погнал их вниз, на равнину. Земля там была выстлана обломками вулканической породы, и разглядеть на них следы конских копыт было бы трудно, хотя при желании все-таки возможно. Джон-Грейди прибавил ходу. Впереди, милях в двух, виднелась столовая гора, поросшая лесом, – похоже, там будет где спрятаться. Они не проехали и мили, как сзади, из арройо, раздался хлопок – это выстрелил пистолет, чего Джон-Грейди и дожидался.