Ответ пришел, едва в замке провернулся ключ.

Щелчок двери, скрип туфель по паркету холла, звон ключей, упавших на столик у зеркала, шорох скольжения отложенной папки или сумки, звук шагов. Я как наяву видела движение хозяина дома по его территории – неторопливые, размеренные. Но стоило мне стукнуть пустой чашкой о дно раковины, как размеренность сменилась скоростью, и в зону кухни влетело оно. Злое, голодное и уставшее чудовище.

- Олеся! – с рявка начал бигбосс, но, наткнувшись на меня, остановился.

- Не рычите, пожалуйста. На дворе час ночи. Олеся спит, Алиса тоже.

– Вы?! – Кажется, он удивился. - Что вы тут делаете?

- Потрошу ваши запасы провизии, варю какао, - пожала я плечами. – Хотите присоединиться... пока меня начальник домой не отпустил? - напомнила один из пунктов договора и улыбнулась потерянному выражению лица этого самого начальства.

Тут кому-то агрессивному нужно поспать. Двое суток, беспробудно.

- Что... отпустил? – Он потер лицо рукой, затем двумя. – Нет, - дернул на шее галстук, взялся стягивать с себя пиджак. – Какао, не знаю...

Освободил одно плечо и застыл с неосвобожденным вторым. Я ощутила холодок, скользнувший по коже, и интуиция не подвела.

– Вы мыли чашку, – вдруг вспомнил Гладько, проявив пугающую внимательность, и указав на чашку Олеси, с нарастающим раздражением спросил: - А это чья?

- Полины, - вырвалось у меня от неожиданности. И вдруг со всей ясностью поняла, что Королева такого не пьет. Вот почему Олеся пряталась, вот почему, сбегая, сказала про морковкин сок. – Полины... Алины... – все с той же интонацией продолжила, словно вспоминая. – А точно, Олина!

Взгляд бигбосса был безжалостен и суров, но я лишь отмахнулась.

- Столько событий за день. Не сразу вспомнила, как племянницу Галины Павловны зовут. Надеюсь, вы помните, что у вашего повара сегодня отгул. Полина весьма засомневалась.

- Отгул? – Атмосфера вокруг него перестала накаляться, он почти без восклицаний выдохнул: - Что-то такое помню, да.

Моя подушка улетела на пол, Гладько занял стул, подвинул в сторону упаковку с чипсами и чашку. Чуть нахмурился, ощутив ее тепло, но внимания не заострил. Сцепил руки, свел брови домиком и посмотрел на меня с некотором вопросом.

- Вы говорили... о какао.

- А еще о лазанье, гарнире из картошки, салатах, - подхватила я. – У вас Галина - бог, готовит превосходно!

- И работает на меня, - обрубил он вдохновенную оду кулинарным способностям повара.

- Снизошла до смертных, облагодетельствовала несчастных, - нашла я быстрый ответ и напомнила: - Руки кто мыть будет?

- Что? – Гладько заторможено посмотрел на свои ладони, затем на меня.

Уверена, просительное выражение лица мне лишь показалось, потому что мгновение спустя бигбосс поджал губы, чтобы вызвериться. И тут же получил от меня влажные салфетки, а затем и сухое полотенце.

- На первое время прощаю, - заявила смело. – Помните о моей благодетели.

- Еще один бог? – покачал он головой.

- Ага, подающий.

Я поставила перед ним разогретую лазанью, гарнир, колбаски и два салата. Это какао приготовила быстрее, так как уже точно знала, где и что лежит. Хотела уйти, чтоб не мешать начальству, но в последний момент передумала. Устроилась с остатками чипсов на месте Олеси и посидела в тишине уже с самым старшим Гладько. Время давно перевалило за два часа ночи, наверное, поэтому, когда он приказал оставить посуду и спросил, съела ли Олеся маршмэллоу, я ответила:

- Да...

Мгновение ужаса от совершенной подставы завершилось удушающей волной стыда. Вот это я прокололась! Оценив мой вид, Гладько вопросительно вскинул бровь, и мне ничего не осталось, как сбежать: