– Важно не то, кто твой друг, а какой он, – говаривал папенька. – Если ты готов за него в огонь и в воду, и он отвечает тебе тем же, это и есть истинная дружба, дарованная Всевышним.

Теперь же Тине предстояло вновь учиться дружить с девочками, и она очень надеялась, что воспитанницы из пансиона окажутся отличными от тех девиц, что жили в Кайтене.

– Простите, что прерываем ваше занятие, мадам Тьерри, – Фаня смотрела на строгую сухопарую даму с пучком пегих волос на макушке. – Я хотела бы познакомить воспитанниц с их новой подругой. – Она подтолкнула вперед Тину. – Девушки, позвольте представить вам мадемуазель Адамантину Лоет.

– Доброго дня, мадемуазель Лоет, – первой откликнулась строгая дама. – Девушки, – она взмахнула рукой, словно дирижер, и стройный хор голосов произнес:

– Привет тебе, Адамантина.

– Здрасти, – растерялась Тина, рассматривая четырнадцать девушек своего возраста в одинаковых светло-серых платьях с белыми воротничками и манжетами.

– Не будем вам мешать, – улыбнулась Фаня, оттаскивая мадемуазель Лоет за двери. – Ближе вы познакомитесь после занятий. А мы продолжим наше маленькое путешествие по пансиону.

Тина послушно последовала за мадам Бержар. Она еще не определилась со своими впечатлениями, но ничего угнетающего для себя пока не нашла. В голове засело слово «месяц», и этого было достаточно, чтобы смириться с жизнью по уставу пансиона. Почему бы и не попробовать для разнообразия? Маменька всегда говорила, что испытания меняют людей, даже закосневших в своих привычках. К тому же хорошая Тина в пансионе, замечательная Тина в поместье деда, а после – Тина едет домой! А там – родной Кайтен, Сверчок и маменька с папенькой, которые непременно без нее к тому моменту заскучают и дадут ребенку свободу. Да, именно так. Хорошая Тина – замечательная Тина – свободная Тина.

На личике юного создания расцвела улыбка, и девушка поспешила за Фаней, увлеченно рассказывавшей ей истории из жизни пансиона. Мадемуазель слушала ее вполуха, с любопытством оглядываясь по сторонам.

– Здесь вы получите вашу форму, – сказала Фаня, останавливаясь перед коричневой дверью.

Вздохнув, Тина зашла в огромную гардеробную, где царствовала пожилая дама с добрыми глазами и огромной родинкой на шее. Единожды заметив ее, мадемуазель Лоет уже не могла отвести взгляда от этой родинки, в уме сравнивая ее то с черносливом, который привозили в Кайтен на одном из торговых кораблей, то с чернильной кляксой, за которую Тине влетело от одного из ее учителей.

– Следуйте за мной, душенька, – пропела старушка и бодро посеменила вглубь своего вещевого королевства.

– Не смотри на ее родинку, – зашептала Фаня, вдруг переходя на «ты». – Ничего не скажет, но непременно даст что-нибудь дурное. Она неплохая, но обидчивая. Правда, отомстит и успокоится.

– Угу, – понятливо промычала Тина, спеша за зловредной старушкой с добрыми глазами.

Вскоре девушка и ее провожатая уже вновь поднимались наверх, где Тине предстояло переодеться. Фаня с удовольствием продолжала ее посвящать в маленькие тайны пансиона святой Кладетты. Мадам Бержар была словоохотливой, что давало возможность узнать о месте временного пребывания побольше, однако не любившая долгой болтовни Тина начала уставать от своей спутницы. Мадемуазель Лоет могла выносить лишь трескотню Сверчка, но он ей друг, а Фаня – всего лишь новая знакомая. И все же девушка изо всех сил держалась, продолжая мило улыбаться и мысленно желать болтушке Фане несколько неприличных действий с дьяволом. Хорошая Тина – замечательная Тина – свободная Тина.