А надпись на стене гласила: «Двуликий проявился в сущем и сделал шаг первый». Смысл до меня не дошел, хотя некая смутная догадка и блеснула где-то на самом краю сознания, а вот последнее слово, написанное славянскими буквами, тем не менее было очень древним, индоарийским, и означало «огонь». На это же указывал и последний рунический знак, отделенный от основной надписи длинной вертикальной чертой. Но ясности сие знание не принесло. О каком Двуликом шла речь я, как ни старался, понять не мог, точнее, вспомнить.

Ракитин, когда услышал перевод послания, только хмыкнул неопределенно, а Велесов и вовсе пожал широченными плечами:

– По-моему, тут побывал псих или сектант какой-нибудь!..

– Это уже по твоей части, Димыч, – хлопнул меня по плечу Олег и направился к ванной комнате. – У нас ты единственный, кто разбирается в подобной чертовщине.

– Подумай лучше, как здесь появилась эта надпись, – огрызнулся я, несколько уязвленный таким пренебрежительным отношением к древнему знанию, – а со смыслом я разберусь.

– Когда выясним, чем она написана, тогда и узнаем, – сказал Ракитин, открывая дверь в ванную, и тут же замер на пороге.

По его мгновенно напрягшейся спине и я, и Павел поняли, что сюрпризы на сегодня еще не кончились, и одновременно кинулись к Олегу. Заглянув через его плечо, я увидел медленно таявший посреди комнаты туманный силуэт человека. В ванной отчетливо пахло морозом и было так же холодно, хотя на дворе стоял июнь. Буквально спустя пару секунд силуэт полностью истаял, а на запотевшем кафеле пола четко отпечатался след голой ноги.

– Женская! – почему-то шепотом прокомментировал Велесов, нависая над нашими головами.

– А может, это подросток? – резонно возразил Ракитин. – Куда делся наш умник? – вдруг вспомнил он. – А ну, давай его сюда! Быстро! – приказал он Павлу.

– Данила! – Велесов рявкнул так, что заложило уши, но эффект сказался незамедлительно. «Юный клоковец» буквально материализовался прямо из воздуха и тут же показал всем, что не зря ест свой хлеб. Едва увидев сюрреалистическую картину заиндевевшей ванной комнаты с отпечатком ноги, Данила жестом фокусника выдернул откуда-то серебристый «карандаш» видеокамеры, бесцеремонно отодвинул нас от входа и сделал панорамную съемку помещения и отдельно – след.

– М-да, маленько не успели, – почесал Ракитин кончик носа.

– Зато теперь не надо искать никакие тайные комнаты, – добавил я. – Способ проникновения, надеюсь, всем понятен?

– Нет! – хором сказали бравые сыщики, и при этом у них на лицах отпечаталась такая неподдельная надежда, что мне стало и смешно и грустно сразу.

Ну, что ты будешь с ними делать! Прагматики и материалисты до мозга костей, эти ребята физически были не способны к восприятию какой-либо иной информации, буде таковая не укладывалась в рамки традиционной науки. И теперь они честно ждали от меня нормального, с их точки зрения, объяснения всей этой паранормальщины. Но я, к сожалению, не мог пока удовлетворить их любопытство, поскольку и сам много не понимал.

Да, я прочитал руны на стене, да, я понял, что неизвестный (или неизвестная?) противник (или доброжелатель?) воспользовался ныне утерянным людьми способом перемещения в пространстве – легкоступом (или телепортацией, или нуль-транспортировкой), доступным лишь жрецам и хранителям древнего Знания. Но все это ничего не меняло в нашем положении. В чем смысл послания? Кто тот противник или доброжелатель? Убийца он или нет? Вопросы без ответов. Лишь тягостное чувство беспомощности в груди, да холодок опасности в затылке, все чаще посещающий меня.