Делая вид, что так и было задумано, дефилирую вдоль линии раздачи, выбирая, чего бы съесть. Когда прохожу мимо солянки, вспоминаю о Ване, который так любезно пытался накормить меня в прошлую пятницу. Кстати, больше он не предпринимал подобных попыток, только бросал мимолетные печальные взгляды из-за барной стойки, пока я на сцене пела «Люби меня, люби». Поделом ему. Будет впредь за языком следить. Но, если бы не его наглое заявление про стол и шефа, возможно, дала бы ему шанс. Заботливые парни нынче редкость.

Выбираю огромный кусок пиццы, подумав, беру еще один, добавляю на поднос пирог с грушей, колу и иду к столу, где обычно обедает наш отдел – лучшее места у окна. И такие привилегии благодаря тому, что сам шеф, Федор Ильич, частенько присоединяется к нам, и обед перетекает в долгие обсуждения рабочих моментов. Девчонки с соседних столиков приветствуют меня большими пальцами вверх, посмеиваясь над моим странным видом.

— Новый дресс-код от босса? — хихикает Оля. Знала бы она, что отчасти права… — где твои хрустальные туфельки, Золушка?

— Не выдержали тяжкого груза моей неземной красоты, — с досадой откусываю кусочек пиццы, наблюдая за тем, как расплавленный сыр свисает с румяного края теста, — каблуки сломались.

— Новые же! — печалится подруга, искренне сочувствуя моей утрате, — Ребята еще там, сейчас напишу, чтобы притащили чего-нибудь на замену.

Через несколько минут коллеги из отдела присоединяются к нам. Вручают мои кеды, хранящиеся в шкафу, как память о лучших временах, которые закончились с приходом новых боссов. Вернее, зама. Серж, то есть Сергей Александрович, как руководитель оказался вполне адекватным, и, если бы я не видела его в невменяемом состоянии, и подумать не могла бы, что он на такое способен. Но брат его…Одним только фактом своего присутствия в здании заставляет напрягаться.

За обедом, как водится, погружаемся в бурные обсуждения деталей новых рекламный кампаний, и пока коллеги делают наброски в планшетах, я, как полный профан во всех этих технических штучках бессовестно ем.

Сквозь толстое стекло чувствую на себе тяжелый взгляд, от которого все тело каменеет. Поднимаю глаза и вижу босса. Перестаю жевать. Он с осуждением смотрит на кусок пиццы в моей руке и на второй, что рядышком с пирогом ожидает своей очереди. Качает головой и переводит взгляд на меня.

Черт! Я же сказала, что худею.

— Здрась-те…— шепчет Оля, будто Давид Александрович, ее слышит, но тот больше не задерживает внимание на моей тарелке и уходит.

Матерюсь про себя. Что-то не нравится мне его внимание.

— Чего это он? — переглядываются коллеги.

И действительно. Непонятный. Начал с наезда, якобы я работник неквалифицированный и вид у меня не такой. Продолжил шутками про извинения на коленях, а закончил изучением содержимого моей тарелки. И чего ему надо вообще?

9. 9

Утром пятницы Ильич сообщает, что сегодня я весь день работаю на выезде. На корпоративном автомобиле отправляет меня со стилистами готовить образы для ролика, пока сам уезжает по личным делам с супругой. Весь день провожу среди гор платьев и украшений и, пользуясь случаем, наглею и прошу подобрать наряд и для меня. Сегодня в нашем баре голливудская вечеринка. Пора бы обновить концертные платья.

Как и положено, в пять выбегаю из «Империи», предварительно доставив в отдел отобранные стилистами вещи. В длинном кофре бережно несу свой наряд, в котором хоть на «Оскар». Снова пешком добираюсь до бара, потому что мой автомобиль пылится на стоянке «Игуаны» с прошлой смены. На ходу продумываю прическу и макияж. Отчего-то именно сегодня хочется быть неотразимой и незабываемой. Будто сам Тарантино заглянет к нам и предложит главную роль в своем фильме.