Если для того, чтобы материал получился максимально хорошим, надо залезть под стол – лезь под стол! Диггеры и не туда лазают. Вся работа – только на результат! Материал хорош – это журналист хорош. Материал плох – журналист плох.

Клиент – это рабочий материал журналиста, и при любой неудаче всегда виноват журналист. Умение журналиста – работать с вовсе неудобными людьми. Клиент – это данность, как тесто или чурбан: испечь хлеб и наколоть дров уже дело журналиста.

Если Алла Пугачова вместо интервью пошлет журналиста подальше – это его провал: не сумел, не законтачил, не обаял, не попал в масть. Она и так в цвете.

Журналист как профессионал формы совместно с клиентом как носителем информации создают единый медиапродукт. Клиент обладает информацией по определению – сделать из нее материал есть задача журналиста. Если клиент остался со своей информацией, но журналист не сделал материала – его задача не выполнена. Клиент бывает труден и неудобен, требует индивидуального подхода (эко откровение).

Информация первична – обработка вторична. Обладающий ею – приносит, обрабатывающий ее – подстегивается.

Встречал я много хороших журналистов, и классных тоже встречал. А что большинство в любой профессии – уроды, так это устройство жизни.

Хороших и надобно ценить и любить, а то ведь всегда по принципу: кто везет – того и погоняют.

Отродясь я не собирался быть ни журналистом, ни публицистом, ни «медийной персоной». Пара эпизодов молодости не в счет – джентльмен в поисках десятки.

А потом случился Беслан. И пережить это спокойно не было сил. Беслан – это вечная трагедия, это переломная точка современной истории государства Российского на пути к бездушию и бесчеловечности. Люди отдавали жизни, закрывая детей собой. Но государство слало преступный приказ в оболочке лжи.

И не хотел я вовсе писать эту книгу, и написала она сама себя. Она называется «Великий последний шанс». И вышла в 2005 году. Было мне, однако, пятьдесят семь лет. Так публицистика и началась. Да никакая не публицистика – боль, крик, скорбь, размышление и несмирение.

Прочла ее и вся верхушка. Из Думы посылали помощников в магазин «Москва». За год допечатали тысяч двести.

Вот после выхода и позвонил мне Соловьев. Позвал впервые в свою «К барьеру!» По-королевски так: «Ты с кем хочешь встретиться?» Мы с ним до этого дружили года четыре, но дружба и служба там по-отдельности.

Это была безоговорочно лучшая программа на российском телевидении за последние пятнадцать лет. А в то время рейтинг ее был вообще заоблачный, прочие внизу.

Мы спорили с Валерией Новодворской (светлая память и вечное уважение). Я полагал проведенные реформы губительными и зверскими, и народ поддержал меня три-четыре к одному.

И вдруг после этого влетел в телеобойму, палец о палец не брякнув и даже не поняв, что произошло. Я говорил что думал – а это так или иначе не противоречило генеральной линии власти на тот момент. И даже критика официоза не противоречила. Там наверху неведомые мне кланы играли в незнакомые мне игры, и любая скинутая мной карта чему-то шла в масть. Это я стал понимать позднее. Далек я был от политики в 2005 году, как мышь от балета.

Появились статьи и комментарии типа «Чьим медиаресурсом является Веллер?»

Для несведущего большинства поясняю: ни за одну передачу на телевидении или радио, куда меня приглашали за все годы, я не получил ни одной копейки, и разговора об этом никогда не было. Да и у прочих гостей так же, насколько мне известно. Получал я скромную штатную зарплату ведущим радиопрограммы на «Радио России» и «Эхе Москвы» – все.