– Вот до Конюхина старшина был, так старшина, хорошо понимал нашего брата танкиста, никаких вопросов не задавал, что да как куда делось. Ведь у нас и комбинезоны и другая одежда тоже горят и чаще чем у других изнашивается дело то с техникой имеем.

Ротный видно имел в виду свой поношенный полушубок.

Но особист прервал его излияния. – Давно у вас этот Конюхин служит, – спросил он затушив окурок об угол пошарпонного стола и бросив его в стоявшею на нем вместо пепельницы стреляную гильзу.

– Да уже посчитай третий месяц, как старшину прежнего шальным снарядом убило, он как раз к нам после госпиталя и попал, – ответил Воробьянинов.

– После госпиталя значит? – Капралов задумался, потом сказал. – Вот, что товарищи, подождите в соседней комнате, а мы пока с вашим комбригом побеседуем.

Дождавшись пока танкисты выдут, Капралов вновь позвал местного особиста. Тот в связи с поднятой шумихой, арестом двух офицеров и разговором еще с четырьмя, которых вроде и не арестовали, но и не отпустили, начал переживать уже за себя, опасаясь как бы не обвинили его в расхлябоности и бездействии.

– Вот, что старший лейтенант, принеси мне личное дело старшины второго батальона Конюхина, да и приведи мне самого его сюда, только поосторожней сдается мне он то нам и нужен.

Уже скоро Капралов просматривал тоненькую папку в которой то и было несколько листков. Короткий послужной список Конюхина в котором было указано от куда тот родом и когда призвался, в каких частях служил, копия наградного листа на медаль «За боевые заслуги» и выписка из госпиталя в котором старшина находился на излечении. Особенно Капралова заинтересовала выписка из госпиталя. В ней значился город Орел, госпиталь №16.

Толбухин до этого не вмешивавшийся в происходящее, тоже заинтересовался делом старшины, но не нашел в нем ничего подозрительного. Такой военной биографией мог похвастаться каждый второй солдат успевший повоевать не первый год, но Капралов просмотрев дело принесенное из строевой части, повел себя странно. Лицо его озарилось улыбкой и он вдруг в предвкушении чего то радостно стал потирать руки. Когда ввели помятого старшину, с разбитым носом и опухшими губами и связанными за спиной руками, Капралов даже привстал бросив укоризненный взгляд на своего подчиненного. Но старший лейтенант поняв в чем дело стал объяснять и оправдываться.

– Так товарищ полковник мы его нашли возле бригадных складов, он получать там, что то собирался, а увидев нас разволновался, бросился бежать, тут мы его и прихватили.

– Так он мне собака чуть палец не откусил, – капитан показал разбухший указательный палец на правой руке.

– А это мы у него, кроме положенного по штату револьвера нашли, – капитан выложил на стол вальтер, при этом болезненно поморщился задев больной палец.

Заметив это Капралов сам поморщился и сказал.

– Ты вот, что братец сходи в санчасть, пусть там тебе палец обработают, да укол сделают от бешенства.

Старший лейтенант посмотрел на свой пораненный палец, почему то подул на него и видно решив, что полковник прав направился к дверям, но на полдороги остановился и обернувшись задал вопрос.

– Товарищ полковник, а укол от бешенства зачем делать?

Капралов с удивлением посмотрел на подчиненного, но все же ответил.

– Он же тебя покусал Кубышкин, – полковник кивнул на задержанного. – Откуда ты знаешь, что он не бешеный, так что укольчик не помешает.

– А ну да, – капитан кивнул и вышел.

Толбухин посмотрел на Капралова пытаясь понять шутит тот или нет. Но особист выглядел вполне серьезным и комбриг лишь расслышал его бормотание.