* * *

– ИРИНА —

Я привыкла контролировать свои эмоции и свою жизнь. Но сейчас я ничего не могла контролировать. И это меня злило.

– Как самочувствие? Хуже не становится? – спросил Руслан.

Я вспомнила момент удара сбившей меня машины, перед тем как всё стало чёрным.

– Нет… Кажется, нет… – произнесла неуверенно.

Он ничего не сказал в ответ.

Дом Руслана стоял среди огромных сосен.

Его собака бежала за нами. Но Руслан не беспокоился. Он даже не взглянул в её сторону. Для него это не имело значения.

Он вошёл внутрь, меня сразу окутало тепло и запах дерева.

Мужчина аккуратно опустил меня на пол. Придержал меня руками, как если бы я была хрупким предметом. Удостоверился, что я не упаду и сказал:

– Тебе нужно принять душ и согреться. Но не делай воду слишком горячей, хорошо? Если у тебя сотрясение, то хорошего будет мало. Поняла меня?

– Да… Я всё поняла…

Огляделась. Мы стояли в прихожей.

Деревянные стены были выкрашены в приятный цвет – туманный голубой, я бы так назвала этот оттенок.

Прочные, очень качественные деревянные полы. Минимум аксессуаров. Мягкое, но хорошее освещение. Стильно. Красиво. И даже воздух был здесь как в лесу, свежий и приятный.

Посмотрела на свои грязные ноги и скривилась. А правая нога была припухшая.

Обняла себя за плечи и с грустью посмотрела на мужчину.

– Я бы не хотела пачкать полы… У меня ноги грязные… – проговорила виновато.

Руслан как раз вытирал лапы своей собаке, которая после процедуры побежала дальше по дому.

Мужчина ничего не сказал, он ушёл, но быстро вернулся. Он молча дал мне новый банный халат, полотенце и показал, где ванная.

– Спасибо большое, – поблагодарила его. Мой голос к моему разочарованию прозвучал жалко и беспомощно.

В глазах Руслана я не увидела ни жалости, ни сочувствия. Там было одно только раздражение. И взгляд у него был холодный. Как лес. Молчаливый и опасный.

Я стиснула зубы и доковыляла до ванной комнаты. Нога просто взрывалась от боли. Да что там – всё тело болело, ныло, стонало. Голова раскалывалась.

Мне хотелось сдохнуть, чтобы закончились эти страдания. Но тут же отмахнулась от этой мысли.

Нет уж, не дождутся.

Стянула с себя грязную одежду. Сгрудила её в пакет от банного халата. По-хорошему, всё надо на помойку.

Потом взглянула на себя в зеркало.

– Ахррр… – издала невнятный звук, когда увидела своё отражение.

В ужасе замерла на некоторое время. Рассматривала себя и не узнавала.

В отражении была жуткая картина, отвратительная, как будто больной на голову художник вылил всю свою ненависть на холст, и это я стала его «шедевром».

Грязная, с сине-красными пятнами по всему лицу. У меня были опухшие глаза и нос, словно я рыдала несколько часов.

Ссадины, царапины…

Ощущение, будто меня использовали как тряпку, вытирая мной всё, что можно.

На виске – запекшаяся кровь. Я провела дрожащей рукой по лицу, чувствуя, как кожа болезненно тянется.

Мои тёмные волосы были взъерошены, напоминали воронье гнездо. В них запутались листья, травинки, ещё какой-то мусор.

Открыла рот в беззвучном плаче, глядя на себя несчастную, и увидела в зубах…

– Что это? – прошептала сдавленно. И поняла, у меня на зубах и между зубами – земля. Вот же чёрт.

Пальцы – грязные, липкие.

Я выглядела как бомжиха, даже хуже.

Я пыталась дышать ровно, но воздуха не хватало.

Бока болели и ныли не просто так, у меня по всему животу расползся жуткий кровоподтёк.

Надеюсь, у меня нет внутреннего кровотечения?

Каждое движение, даже дыхание отзывалось молчаливым криком боли.

И мой взгляд… Он был затравленный и глубоко несчастный.