– Да, дело серьезное, – бычок указательным пальцем поскреб бороду. – Мешкать нельзя. Надо хозяевам как можно быстрей рассказать.

– Вот и я о том, – паренек опустил глаза в кружку. – Я за сестру боюсь.

– Я тоже за его сестру боюсь, – шепнула я Ви. Байкер сел напротив меня.

– Не бойся, им займутся, – успокоил меня здоровяк и поднял руку, чтобы хлопочущая у плиты женщина подошла к нам.

Та явилась с полотенцем в руках. Замахнулась им на троицу.

– Чего раскудахтались? Только господам настроение портите! Поесть нормально не даете!

Мальчишка испуганно обернулся на нас. Но повариха все не унималась.

– Ладно новенький правил не знает, а вам–то, остолопам, должно быть известно, что в едальне о земных делах молчат!

– Да мы… – уши бородача сделались пунцовыми.

– Все–все, мы уходим! – хиппи, поднимаясь со скамьи, миролюбиво поднял руки. – День волнительный, мы Лидию поминали, вот и не удержались.

Бородач одним махом осушил кружку, парнишка к своей так и не притронулся. Через мгновение троица покинула стол. Проходя мимо нас, каждый из них склонил голову перед Ви и с интересом взглянул на меня. Байкер ответил на внимание привычной ухмылкой.

Хиппи ненароком погладил повариху по заду, отчего тут же схлопотал полотенцем по хребту.

– Сто лет в обед, а все туда же, – зло процедила она.

– Познакомьтесь, – произнес Ви, когда мы, наконец, остались одни. Повариха приветливо ему улыбнулась. – Это Маша Обухова – лучшая стряпуха со времен первой мировой войны, а это… – он сделал паузу, чтобы зардевшаяся от смущения Мария – женщина средних лет и той милой сердцу женской красоты, про которую говорят «спелая», перевела взгляд на меня, – …наша Красная шапочка.

– Какая же она ладная! – неожиданно тонким голоском пропела повариха. До этого выговаривала посетителям так, словно в трубу трубила. – Кожей белая, очами ясная!

– Красивая? – подыграл ей Ви. Мне захотелось залезть под стол, чтобы спрятаться от ощупывающего взгляда Марии.

– Очень. Волосы мягкие, словно шелк, так и хочется потрогать. Глазоньки большие да цветом под лесной орех, бровки темные, губки пухлые, носик уточкой.

Я неосознанно схватилась за нос. Никакой он у меня не уточкой. Прямой и аккуратный. Совсем немного курносый.

Ви, глядя на меня, улыбался, а Мария продолжала плести словесные кружева – моему спутнику в удовольствие.

– Только как бы наши хозяева за такую ладу не перессорились, – с сомнением покачала она головой.

– Вот и Маша меня в расчет не берет, – пожаловался мне байкер, сделав нарочито несчастное лицо. – Не верит, что меня можно любить.

– Так вы опять сами отступитесь. Откажетесь с братьями соперничать, – по–детски простодушно произнесла она. – Не раз проверено.

– На ком? – не удержалась я. – На ком не раз проверено?

Повариха смутилась. Видимо, сболтнула лишнее.

5. Глава 5

В помещении повисла напряженная тишина. Ви, жалея растерявшуюся Марию, перетянул внимание на себя. Кажется, я слишком напирала.

– Понимаешь, Шапочка, ты здесь не первая молодая и красивая женщина. А там, где появляются наследницы Евы, всегда просыпается соблазн любить их.

– Ты имеешь в виду, я не первая живая женщина, которая должна лечь в постель по прихоти хозяев? – не удержалась я от уточнений. Вот же! И здесь харассмент!

– Зачем же по прихоти? – Мария раскраснелась. Веснушки на ее круглом лице сделались еще ярче. – По любви. Никто принуждать не будет. У наших господ все только по любви и согласию.

– Мария! – Ви сделал серьезное лицо. – Займись–ка лучше своими делами. Принеси нам… что там у тебя сегодня наготовлено?