Я выпиваю половину кружки, когда народ начинает суетиться. Они переговариваются и показывают в окно. Я усмехаюсь себе под нос, делаю последний глоток и осторожно ставлю кружку на столешницу. Хватаю мотоциклетный шлем, который всё это время лежит рядом на сидении, и надеваю его на голову.

– Чей это байк на улице? – вскрикивает кто-то.

Я вскакиваю на ноги и бегу в сторону выхода, ловко уклоняясь от посетителей, чтобы не сбить кого-нибудь с ног.

– Девушка, Вы не заплатили! – кричит мне вслед официант, но звонок над дверью уже бренчит.

Я выскакиваю на улицу: мой байк, припаркованный рядом с кафешкой, дымится. Нет, он не сломан и его не поджигают, просто за час до этого я прокатила на своём железном коне одного пацана, а тот в ответ согласился в определённое время поджечь дымовую шашку. Мотоцикл тонет в густом красном дыме – я решительно запрыгиваю на байк, заставляю его взреветь, словно животное перед атакой, и на максимальной скорости уезжаю, прежде чем меня успевают остановить официанты, чтобы заставить заплатить за невкусный кофе.

Адреналин зашкаливает – я мчу по дороге, огибая машины, ветер врезается в моё тело, и я сильнее нагибаюсь, чтобы удержать равновесие. Руки в кожаных перчатках без пальцев немеют из-за холода, когда я подъезжаю к корпусу общежития. Паркуюсь среди отвратительных машин и, наконец, спрыгиваю с байка. Прячу ключи в карманах и снимаю шлем, который забираю с собой, потому что прекрасно знаю, что при любой возможности им захотят поживиться.

Взгляд скользит по шестиэтажному пошарпанному зданию студенческой общаги и не находит ничего привлекательного. Что ж, следующие два года мне нужно будет постараться, чтобы меня снова не выперли из универа и не выгнали из общаги, иначе жить мне будет негде.

Я поджимаю губы и направляюсь в сторону входа, чтобы уговорить комендантшу пустить меня без пропуска, потому что мне его ещё не выдали. Эта женщина уже в третий раз орёт на меня, что я безответственная неудачница. Что, собственно, по её мнению, я должна сделать, если пропуск мне выдадут только на следующей недели? Мне кажется, что ей просто скучно, вот она и цепляется.

Я взбегаю по ступеням и врываюсь в холодное помещение общежития. Сейчас лето, учёба ещё не начинается, так что студентов здесь мало. Мне это на руку, не люблю лишнее внимание.

Старухи на своём месте нет, и я поспешно проскакиваю мимо вахты и направляюсь к лестничной площадке, чтобы подняться на третий этаж. Сегодня мне на удивление везёт.

Повсюду пахнет хлоркой, куревом и ещё чем-то тошным. Я надеваю на голову шлем, чтобы избавиться от неприятного запаха, и поспешно поднимаюсь на нужный этаж. Коридор неприятный и обшарпанный, здесь тихо и до жути противно. Боюсь представить, что будет во время учёбы…

Нужная дверь справа пятая от лестничной клетки – я подхожу к ней и открываю, на ней чёрным маркером написано «шлюха». Это уже было до того, как я сюда въехала, но даже думать не хочу, кому и из-за чего адресована эта надпись.

Моя соседка, с которой мне придётся уживаться ближайшее время, сидит на кухне и курит. Я не хочу снимать шлем, потому что прекрасно знаю, что помещение пропахло дымом и тошным запахом дешёвых спагетти.

Не разуваясь, захожу на кухню.

Лена Истомина затягивается, внимательно наблюдая за мной, словно я нахожусь только в её воображении, и шумно выдыхает густой дым. Форточка закрыта, на столешнице пепельница с окурками и кружка, наверное, с чаем.

Девушка в домашнем халате и в тапочках, поджимает ноги под себя, сидя на диванчике. У неё чёрное каре и серо-зелёные глаза, кожа бледная, покрытая родинками на шее. Она старше меня на пару лет и учится на последнем курсе.