- Нет! - Я бросаюсь к двери, но лишь слышу, как щелкает замок. - Выпустите меня! Что вы собираетесь делать?! Отпустите меня, пожалуйста, я никому ничего не скажу!

В ответ только тишина.

На чердаке нет света. Просто нет ни одной лампы или хотя бы фонарика. Глаза вскоре привыкают к темноте, и я исследую доступное жизненное пространство. Двигаюсь просто чтобы снова не накрыло ужасом от ситуации, в которой я оказалась.

Здесь есть дверка в ванную. Там тоже выкручена лампочка, да и вообще нет ничего, что можно было бы разбить и использовать в качестве оружия. Душевая кабина, унитаз, раковина, змеевик, на котором висит небольшое махровое полотенце с ярлычком. Ярлычок, как и многие мелочи здесь, пугает.

Он готовился. Переделывал чердак, чтобы можно было меня здесь запереть. Тщательно приводил в порядок каждую мелочь, каждый уголок.

Стул, стол, постель и шкаф невозможно сдвинуть с места, они наглухо прибиты или приклеены к полу. Окно не открывается, а до потолка я не достану даже если заберусь на столешницу.

Никаких шансов. Я в клетке, из которой есть лишь один выход: дверь. Но за ней меня стережет какой-то монстр.

2. Глава вторая

- Папа, папа, я нарисовал дракона!

Митя, увидев отца, несется через весь двор, размахивая листком с разноцветными каракулями. Я опускаюсь на корточки, чтобы обнять сына и делаю вид, будто внимательно рассматриваю дракона.

- Какая красота. Это тебя на занятиях научили?

- Да!

- Надо к дракону нарисовать принцессу.

- Папа, драконы не едят принцесс!

Подходит Надя, и они вместе смеются.

- Ему понравилось на занятиях?

- Да, там даже мне понравилось. Пока чадо развлекают, можно кофейку выпить, посидеть в тишине.

Я с наслаждением привлекаю к себе жену. Митька вертится у ног и тоже лезет обниматься.

- Как ты долетел? - спрашивает Надя после долгого поцелуя.

- Как всегда, трясло хорошо. А вы тут как? Не скучали без меня?

- Папа! Пойдем, поиграем в футбол?

- Мить, - Надя хмурится, - папа только что с самолета, папа устал. Давай завтра?

- Ладно, - грустно вздыхает сын.

Я никогда не мог ему отказать, когда он смотрел так грустно и с надеждой.

- Десять минут!

- Ура-а-а! - Чадо несется к друзьям. Весть о том, что с ними будет играть взрослый, производит фурор.

- Тихомиров, так детей не воспитывают. Он из тебя веревки вьет.

- Пусть вьет, - довольно отвечаю я, - строгий родитель у нас ты.

Не признаваться же, что я обожаю наши игры? Что чувствую себя совершенно счастливым, гоняя мяч с семилетками? Что испытываю детский восторг, покупая новый конструктор или радиоуправляемый вертолет? Что запоминаю каждую улыбку сына, его смех, что ради его благодарности я готов свернуть годы.

Отцы должны быть строгими и справедливыми, но я не такой. Я для Митьки не только папа, но и друг. Это то, чего мне не хватало в собственном отце и это то, что я постараюсь сохранить для сына на все время, что нам отведено быть вместе.

- Го-о-ол! - кричит он, а я делаю вид, будто раздосадован пропущенным мячом.

Дети смеются и обнимаются, у них радость: они обыграли взрослого. В своих фантазиях они - великие футболисты.

- Тихомиров Андрей Дмитриевич? - вдруг раздается голос за моей спиной.

Оборачиваюсь. За пределами коробки стоит мужчина в темно-серой кожаной куртке. За ним - милицейский бобик.

- Старший следователь Кириллов, проедемте в отделение.

- На каком основании? Где повестка?

- Андрей Дмитриевич, ну ведь дети же. Не заставляйте меня применять силу.

Дети.

Это последний раз, когда я вижу сына.

Дорога меня измотала. Так я думаю после короткого сна в гостиной. Я сел на диван просто чтобы перевести дух и сам не заметил, как заснул. Хотя себя не обманешь. Измотала не дорога, измотали обстоятельства этой дороги. Даже смешно: я так долго убеждал себя, что после всего будет просто похитить Сергееву, что совершенно не задумывался, что будет дальше.