В системе, где слово одного человека является законом, судьба другого человека может меняться с головокружительной скоростью. В 1949 году Сталин решил, что нужно направить Шостаковича в качестве делегата на Всеамериканскую конференцию в защиту мира (Cultural and Scientific Conference for World Piece), которая должна была состояться в марте в Нью-Йорке. Эта встреча была одним из самых смелых и успешных мероприятий Коминформа (Информационного бюро коммунистических и рабочих партий), который Сталин основал за два года до этого как щедро финансируемый канал координации международной политической борьбы. Конгресс проходил в залах гостиницы Waldorf-Astoria, выполненных в стиле ар-деко. Среди делегатов были американские либералы, в том числе композиторы Леонард Бернстайн и Аарон Копленд, которые высказались в пользу мирного сотрудничества. Но другие либералы организовали пикет, один из участников которого размахивал плакатом «Шостакович! Прыгай в окно!», намекая на недавний случай побега из генконсульства учительницы советской школы в Нью-Йорке[35].

Шостаковича представляли как выдающегося музыканта, свидетеля величия советской культуры, но роскошные условия проживания не могли компенсировать унижения, от которого он очень страдал. Когда на официальной пресс-конференции музыкант встал, по его лицу пробежал тик[36]. Опустив глаза, скрытые за толстыми стеклами очков в проволочной оправе, он начал читать подготовленное заявление, обвиняя западных «разжигателей ненависти» в «подготовке мирового общественного мнения к переходу от холодной войны к прямому противостоянию»[37]. В зале находился родившийся в России композитор Николай Набоков, который, как и его двоюродный брат Владимир, бежал от революции и принял американское гражданство. Набоков наблюдал, как Шостакович дрожащим голосом читал документ. Когда композитору оставалось дочитать совсем немного, он перешел на мягкий «радиобаритон» и хотел уже закончить свою речь, но тут Набоков решил показать фальшь происходившего[38]. Вскочив на ноги, он громко спросил, поддерживает ли композитор действия советских властей, которые недавно поливали грязью его великого соотечественника Игоря Стравинского. Шостакович преклонялся перед Стравинским как композитором, хотя и не всегда высоко ценил его как человека. Но тут он был вынужден как попугай повторить официальную точку зрения. Для Набокова это стало достаточным доказательством того, что Шостакович был не свободным человеком, а послушным орудием своего правительства[39].

Позже в том же году в своей оратории «Песнь о лесах» Шостакович превознес Сталина как «великого преобразователя природы» и таким образом вторично себя реабилитировал. Набоков тем временем стал генеральным секретарем базировавшегося в Париже Конгресса за свободу культуры. Эта организация, созданная ЦРУ, тайно финансировала умеренно левых европейских интеллектуалов в противовес крайне левым европейским интеллектуалам, которые утверждали, что культура и коммунизм подходят друг к другу лучше, чем культура и либеральная демократия. Среди многочисленных проектов Конгресса важную роль играли музыкальные события, в том числе организованный в Париже фестиваль «Шедевры XX века», призванный подхватить эстафетную палочку модернизма, которую обронили Советы. Главным событием фестиваля стал балет «Весна священная» Игоря Стравинского, которого Набоков нашел в Лос-Анджелесе и привез в Париж.