Зато у них было очень развито ткачество.

Иноу подошел к окну и пощупал светлые занавески. Поморщился. Ткань у пришлых была грубой и неприятной наощупь. То ли дело ткани из волокон «животворящего» дерева!

Эти растения росли вокруг в огромном количестве, чаще всего около реки. Они любили воду, питая свои огромные голубые стволы обильной влагой.

("Животворящее" дерево)

Кирияне срезали эту кору каждый год, расцепляя её на тонкие и крепкие волокна. Из этих волокон скручивали нити, а из тех ткали цельные одежды, вплетая в них частички других растений для создания рисунков и орнаментов. У каждого кириянина рисунок был особенным. По нему можно было определить принадлежность к роду, количество ближайших родственников, статус парности и так далее…

Но самым важным качеством ткани из «животворящего» дерева была способность трансформироваться во что угодно под влиянием энергии кириян. Именно поэтому им очень редко нужна была смена одежды. Они трансформировали свой наряд то в одно состояние, то в другое и не нуждались в дополнительных украшениях. Правда, трансформация могла держаться только дней десять подряд: иногда хотя бы на пару часов ей нужно было возвращаться в свою истинную форму…

Задумавшись, Иноу не заметил, как в помещение вошла Мишель. Она застала мужа странно разглядывающим занавески и снова приуныла.

- Ян?

Притронулась к его плечу и… получила мощный удар электричеством по пальцам.

Правда, боли не было. Совсем. Но вот все мышцы напряглись, волосы встали дыбом, а внизу живота начало разливаться весьма подозрительное томление.

Иноу обернулся резко, взбудораженный тем же самым. По его телу отчетливо пробежала дрожь, а взгляд жадно прилип к очертанию груди под платьем Мишель.

На сей раз списать всё на статическое электричество было невозможно, и молодая женщина немного испуганно посмотрела на мужа.

- Что это? – спросила она, а Иноу как завороженный потянулся рукой к ее лицу. Когда коснулся бледной фарфоровой щеки и почувствовал бархатную мягкость кожи, то громко сглотнул. Искорка соскользнула с его пальцев и заплясала на волосах Мишель.

Молодая женщина завороженно наблюдала за «Яном», удивляясь выражению его лица. Взгляд, полный желания, она знала очень хорошо: в первые месяцы после свадьбы муж был ненасытен в постели. Но сейчас он смотрел совсем иначе.

Да, это тоже было явное желание, но приправленное восторгом, которого раньше у него не было никогда. Глаза Яна сияли. А пальцы, нежно скользящие по ее щеке, отчётливо подрагивали.

Мишель чувствовала себя… странно. Видеть подобные эмоции было счастьем, но страстный порыв броситься ему в объятья она быстро подавила.

Ян болен. С ним нельзя поступать импульсивно, необдуманно.

Честно говоря, она просто боялась, что какое-нибудь потрясение или глубокое переживание просто-напросто вернет ему память, и тогда… она потеряет этого прекрасного нежного мужчину с потрясающим огнем в глазах. Мужчину, которого она любила до безумия.

Чего уж там таить, нынешний Ян нравился ей в сотни, в тысячи раз больше прежнего. Даже с его странностями. Даже с его глупостями.

- Ты очень … красивая… - выдохнул супруг наконец и… засмущался, как юнец.

Мишель не выдержала и звонко рассмеялась.

- Ты тоже… очень даже ничего!!!

Из атмосферы нежности и веселья их вырвали привычные детские крики. Мишель отстранилась, собираясь убежать в гостиную, но потом развернулась к Яну и произнесла:

- Может… пойдем вместе? Ты давно не проводил время с детьми…

И затаила дыхание.

Это было ее мечтой – увидеть Яна, играющего с детьми, Яна, переставшего стыдиться и презирать сыновей. Полюбившего их такими, какие они есть. Мальчики нуждались в отце. Возможно, если бы он проводил с ними время, они могли бы даже выздороветь...